– Вы мне льстите, – улыбнулся Тополев. – Конечно, разобрался бы, но ставить стопроцентный диагноз поостерегся. Пришлось бы делать химическую экспертизу. А тут художник словно отметился. Скажем так, он сделал нам подсказку.
– Звучит логично. Но подпись? Зачем подделывать подпись? Вот в чем вопрос.
– Скорее всего, подпись подделали без него, – заметил Тополев. – Возможно, это лишь догадка, но я почему-то уверен, что живописец к фальсификации не причастен. А мастер он большой.
– Кстати… – начал Беринни как будто между прочим, – мошенник, продавший подделку Крамского, убит в Лионе в то самое время, когда вы проводили экспертизу в моем марсельском доме. Занятное совпадение?
– Возможно, он всучил фальшак не только вам. Вот и расплата, – поморщился Тополев. – Я слышал о гибели Липского. Жаль, что этот человек превратился в жулика. В Москве он держался джентльменом и в криминальных связях замечен не был.
– Люди меняются, – философски заметил итальянец. – А вам не приходило в голову, что и его надули?
Тополев покачал головой:
– Теперь мы этого никогда не узнаем…
Беринни пригласил гостя осмотреть виллу.
Тополев с удовольствием согласился и не прогадал: живопись у Беринни была отменная. На стенах комнат, холла и коридоров висели полотна Малявина и Бенуа, Волкова и Чистякова. У небольшой картины Чистякова Тополев задержался.
– Вот кто создал школу передвижников. Художник Чистяков – хороший, а учитель – гениальный. Все русские передвижники – его ученики.
Беринни проводил гостя до машины и долго потом махал рукой вслед. Итальянец выяснил все, что хотел. Он достал листок, исписанный дрожащей рукой Липского перед смертью, надел небольшие круглые очки в золотой оправе и прочел: «Самсон Гуревич. Москва, Малаховка, Садовая, 10». Убирая листок обратно в карман, Беринни подумал: «Вот кто в этом деле напакостил. Теперь его очередь ответить за обиду. Альберт Беринни оскорблений не прощает!»
Засунув записку обратно в карман, итальянец взглянул на дорогу и увидел, что к дому катит небольшой автофургончик.
«Что бы это значило?» – подумал хозяин виллы и через минуту сообразил, что это директор колледжа, где учится его внук, прислал машину за лохматым другом Мартина, которого он разрешил взять в колледж.
Мальчик потянул лошадку за уздечку и гордо повел к машине. Конек не хотел подниматься по доске, упирался и мотал головой. Наконец, Мартину вместе с водителем удалось затащить упрямца. Заперев его в крытом кузове, мальчик подбежал к деду и бросился ему на шею. Итальянец не каждую неделю брал внука из колледжа, и мальчик скучал. Прижав юного Беринни к груди, дед почувствовал, как бьется сердечко малыша. Альберт души не чаял в Мартине, но считал, что долгие сантименты для продолжателя рода Беринни вредны. Поэтому он быстро опустил внука на траву и тихонько шлепнул ниже спины, подталкивая к машине. Мартин опустил голову и направился к фургону. Водитель распахнул ему дверцу кабины, но мальчик сесть в кабину не захотел. Он потребовал, чтобы ему разрешили ехать вместе с пони.