– Слишком уж чувствительным растет последний отпрыск рода, – покачал головой Альфред Беринни и зашагал к дому.
Вернувшись на виллу, итальянец быстро спустился в подвал. Из темной кладовой, не зажигая света, на ощупь открыл потайную дверцу и по подземной галерее добрался до своего производства. Под виллой работал маленький подпольный заводик. Шестеро цветных нелегальных эмигрантов превращали разные зелья в дорогой белый порошок. Несколько граммов порошка стоили не меньше настоящей картины Крамского. Беринни продавал свою продукцию, а на вырученные от продажи средства покупал предметы искусства и старины.
Освободившись от Златы, Катя не стала сразу подниматься к художнику. Неожиданно возникшие чувства панночки на Катю подействовали странно. С одной стороны, все происходящее напоминает совершенно абсурдную опереточную ситуацию, а с другой – Кате было жаль девушку. Злата искренне поверила, что нашла настоящего героя, и теперь страдала от неразделенной симпатии. «Надо бы ей все честно рассказать», – подумала Катя. Но она не настолько хорошо знала племянницу Самсона, чтобы ей полностью доверять.
За этими невеселыми мыслями Катя не заметила, что она идет по саду вокруг дома. Проходя мимо окон террасы, она услышала приглушенные голоса. Самсон разговаривал с гостем, которого привез из города. Коренастый квадрат с бритой головой Кате очень не понравился. Подобные типы пытались прилипнуть к ее петербургскому тренеру. Геннадий уголовников терпеть не мог и резко обрывал их заигрывания.
– А зачем он потом нужен? Мочить и все, – услышала она хрипловатый голос.
– Это уж слишком, – послышалось в ответ, и Катя узнала голос хозяина дома.
– Отчего же слишком? В самое очко. Подумай, он тебе наработает десятка два шедевров и будет жить припеваючи на твои бабки. Хрен с ним, но в любой момент к нему могут прийти и спросить: «Твои?» Что он ответит? – вопрошал квадратный хозяйский гость.
– Пожалуй, признается. Он же не в курсе всего бизнеса. Я ему заказываю, он делает, дальше – не его дело, – объяснил Самсон.
– Видишь, он даже не в доле. Чего ему темнить? Спросят, он ответит. Нет. Мочить… и точка.
Катя хотела пройти мимо, но зловещий смысл разговора ее остановил. Девочка поняла, что речь идет о Крюкове.
– Ты привез ему коровинскую картинку? – спросил уголовник.
– Вишняков не дал, – ответил Гуревич.
– Вот тварь! Как же быть? Без оригинала дело – труба.
– Придется самого везти к Вишнякову. Тот картину из дома не выпустит, – предположил Самсон.
– А может, этого Вишнякова – того, – прошептал гость.