Я позвонила Фрэнсис Йорк, чтобы извиниться за то, что совсем перестала показываться на работе. В прошлой жизни, в Нью-Джерси, я была надежной, отзывчивой, прекрасной сотрудницей, которая брала на себя еще и общественные нагрузки и организовывала для коллег вечеринки. Теперь выяснилось, что я могу неделями прогуливать работу. Даже не позвонить.
— Нет, сейчас не приходи, — ответила мне Фрэнсис. — Приходи лучше в полседьмого ко мне домой. Дом номер тринадцать, Пальметто-стрит. Дом с большим двориком.
— Слушайте, я понимаю, вам хочется меня выгнать. Я все поняла. Значит, на работе мне больше не появляться. Прекрасно. Сама виновата.
— В жизни никогда никого не выгоняла и не собираюсь. Я тебя приглашаю к себе на обед.
Я ей не поверила. И оделась, как подобает в тех случаях, когда едешь к начальству, зная, что тебя выгонят. Просто и строго. Волосы я зачесала наверх, а голову повязала красной лентой, которую приобрела случайно, когда по дороге, все же струхнув, заехала в магазин и купила ей мелкое подношеньице. Венерину мухоловку[23]. Во Флориде самый нужный цветок. Я, значит, умная. Практичная, надежная. Возможно, Фрэнсис посмотрит на нее и поймет, что я ей очень нужна, хотя на самом деле, конечно, в нашей библиотеке работы было столько, что двоим нечего делать.
Я никогда не была в доме у Фрэнсис, она жила на окраине старой части города, где дворы были просторные, не такие, как в центре, и походили на деревенские. Дом у Фрэнсис был выстроен в старом флоридском духе, крытый жестью, со ставнями, с капустными пальмами перед фасадом. Я припарковалась и вышла из машины, в хороших черных, неудобных туфлях и с цветочным горшком в руках. До конца дорожки я дойти не успела. Я увидела, что на крыльце сидит кто-то очень похожий на медведя. Начинало темнеть, а я видела не особенно хорошо. На мгновение я перепугалась. А потом сообразила, что это тот самый щенок с фотографии на рабочем столе, только выросший до кошмарных размеров. Это был ньюфаундленд. Песик, какому во Флориде в общем-то делать нечего, в чем я еще раз убедилась, услышав его тяжелое дыхание. Тут собачка гавкнула, и на пороге появилась Фрэнсис. На ней были джинсы, старая рубашка, а голова была обмотана шарфиком. Она нисколько не была похожа на ту Фрэнсис, которая приезжала каждый день в библиотеку.
— Тихо, Гарри, — сказала она псу. — Бедняга. Какие-то студенты его взяли, а потом оказалось, что за ним нужно ухаживать, в конце концов они разъехались на каникулы, а его бросили. Каждый год одно и то же. Заводят и бросают.