Тишина. Напряженная, тяжелая, сумрачная и едва слышное:
– Скажи в третий раз, и ты моя, Станислава.
«Что? – взревел кто-то внутри. – Стася, нет, слышишь? Нет! Не смей! Стася, не.»
– Да, – выдохнула я.
«Какого.» – начал внутренний голос, но его прервали.
Поцелуем, от которого закружилась голова, ладонями, что сжали мое тело, прикосновениями, настолько нежными, что в душе появилось ощущение полета.
А потом все прекратилось, поцелуй в смысле, и кто-то сокрушенно произнес:
– Вот это я вляпался… Черт!
– Не люблю чертей, – прошептала, потянувшись вперед в надежде вернуться к приятному и головокружительному.
– Заметно, – и меня не поцеловали больше.
Вот вообще. Но обнимали все так же крепко и даже как-то крепче в объятиях сжали, что дышать страшно стало. А потом хрипло простонали снова:
– Вот это я вляпался. и оправдаться перед самим собой нечем.
Внезапно в моей голове наступила странная звенящая совершенно блаженная тишина, тело обмякло, захотелось улыбаться, и еще чувство такое – свободы, и тело больше вовсе не ломало.
– Так, Григорьева, а теперь медленно открываем глаза, – произнес кто-то.
И я почему-то даже подчинилась, хотя ресницы были как свинцовые, и вообще хотелось этого кого-то обнять и подремать на его плече и.
И стоп!
А что вообще здесь происходит? И где я?!
Глаза открывала не медленно – распахнула мгновенно. и тут же зажмурилась, потому что свет резанул.
– Я же сказал – медленно, – отчеканил декан чертового факультета, то есть самый настоящий черт!
– А чего вы вообще командуете? – возмутилась я, медленно распахивая веки.
И обалдела!
У него были такие зеленые глаза! Зеленые-презеленые, и они сияли, прямо как его белозубая улыбка, точнее… ухмылка. Наглавато-пошлая такая.
– И чего происходит? – с подозрением поинтересовалась я.
– Абсолютно ничего, – сказал черт таким тоном, что сразу стало ясно – полный песец.
Это когда весь такой песец, но очень полный.
– Что-то мне не нравится, – задумчиво решила я, так же подозрительно разглядывая декана.
И вот тут произошло нечто!
Владлен Азаэрович внезапно прижал меня к стене всем своим могучим торсом, наклонился и проникновенно прошептал:
– Значит, говоришь, разрешение на заселение моим чертям не подпишешь?
И как-то он так это сказал, что мне сразу подумалось – лучше бы взять да и подписать сразу, но у меня же природная вредность.
– Не подпишу! – заявила я, в свою очередь напирая на черта бюстом.
Ну и что, что у него торс повнушительнее, мы тоже не лыком шиты.
– Не подпишешь, значит, – на чертовой морде расплылась предвкушающе-победная ухмылочка. – Что ж, дорогая, – промурлыкал Владлен Азаэрович, – в таком случае я тоже наш развод… не подпишу.