С какой стороны ни рассматривай эту любопытную находку в русле ручья, «могила» без ямы и скелета в метре под землей представляется странной. Более правдоподобным выглядит предположение, что это некий древний склад, тайник, но, с другой стороны, бронзовые пряжки – не та вещь, которую стоит тщательно прятать.
Однако не может не удивлять сходство с находками в Осоке. Там тоже нашли котел – в песке у ручья. Это могло бы быть совпадением, если бы не третья аналогичная находка, немного восточнее, которая натолкнула на мысль, что котлы намеренно поместили туда, где их нашли. Котел с круглыми ручками, поверхность украшена выпуклыми линиями по тому же образцу, как котел из Ноин-Ула и многие котлы из района Ордоса, найденные в русле реки Киран в северной части Монголии. Хотя связь сосуда из Хёкрихта с другими археологическими находками представляется весьма смутной, но нельзя отрицать, что он, как и другие котлы, располагался в или возле проточной воды. Аналогичную связь, хотя, может быть, чуть слабее, указывают Нестор и Такач для котлов номер 4 (болото), 5 (топь), 7 (озеро) и 10 (рядом с озером), а мы можем добавить к этому списку номер 17 (рядом с озером).
Такое расположение характерно не только для гуннов и хунну. Хунну никогда не были в Байкальских лесах, но большой котел нашли на берегу реки Кутулак в Иркутской губернии, и очень похожий котел, только меньших размеров, обнаружили на острове Щукин в Ангаре, в 13 км к северу от Иркутска. Котлы на треногах были типичными для Семиречья задолго до того, как гунны пришли на побережье Иссык-Куля. В Минусинском районе котлы находили и на левом, и на правом берегу Енисея, и на берегу реки Шушь.
Обсуждая котлы из Казахстана и Киргизии, Спасская предлагает весьма привлекательное объяснение их размещения. Она думает, что кочевники весной на реках выполняли некие обряды, ставили сосуды возле воды, переходя на летние пастбища, и использовали их снова, вернувшись осенью. Эта гипотеза вроде бы подтверждается скоплениями котлов – иногда их больше чем один – с другими бронзовыми предметами. Если котел сам по себе имеет сакральный характер, можно понять такие находки. Как в Бошнягу, где на глубине полтора метра была найдена ручка от котла: ее нельзя осквернять. Можно предположить, что самой священной частью более шикарных гуннских котлов считались именно ручки. Вернер двигался другим путем, но пришел к тому же заключению. Хотя на равнинах Венгрии и Румынии не было специальных летних пастбищ, располагая котлы у рек, озер или болот, гунны могли сохранять старые обычаи в изменившихся обстоятельствах. В любом случае расположение целого ряда котлов у воды указывает на их использование в каких-то церемониях