Мы несколько минут молча смотрели, ожидая результатов.
Мужчина моргнул.
– Папа? – окликнула его Брин.
Здание в очередной раз содрогнулось, с потолка посыпались крошки бетона. А стальные конструкции скрипнули и застонали.
Бенджи помог отцу спуститься со стола.
– Ох, черт! Брин, помоги мне! – крикнул Бенджи.
Я взяла с подноса скальпель и перерезала шнуры на руках Брин.
Они с Бенджи поставили пострадавшего на ослабевшие ноги. Бенджи закинул руку отца на плечи Брин.
– Уводи его отсюда!
– Бенджи? – неуверенно произнес мужчина.
– Да, я здесь, папа, но ты должен идти. – Бенджи быстро обнял его и подал знак Брин уходить поскорее. – Увози его на юг, Брин! И не останавливайся, пока не перестанешь видеть огонь!
Брин обхватила отца за талию, придержала его руку, обнимавшую ее за шею, и как можно быстрее пошла прочь.
Снова взрыв, у меня клацнули зубы, я упала на колени.
Бенджи помог подняться.
– Нам тоже надо убираться, Рори! – Он потянул меня к выходу.
– Дети, – возразила я, не двигаясь с места.
Брамбергер покачал головой:
– Их нельзя передвигать. Они оба в устойчивом вегетативном состоянии, как и женщина.
Я вырвала из руки Бенджи девятимиллиметровый и ткнула им в Брамбергера:
– Что ты с ними сделал?
– Ничего! Их привезли в таком состоянии! Не знаю почему. Я не задаю вопросов с тех пор, как начал работать на «Великую дюжину». Я давно понял, что лучше ничего не знать. – Он посмотрел на девочку и уселся на табурет в углу. – Я останусь с ними. Это наименьшее, что я могу сделать.
Рендлешем схватил какие-то вещи, словно собираясь уйти, но Бенджи отобрал у меня пистолет и выстрелил. Я подпрыгнула от неожиданности, а Рендлешем с раздробленным коленом рухнул на пол рядом с подвывающим Теннисоном.
– Им всем лучше остаться со своими пациентами, – произнес Бенджи сорвавшимся голосом.
А потом схватил меня за руку и вывел из пластикового куба.
Громкий звон позади не остановил бы нас, но пронзительный визг доктора Брамбергера пригвоздил к месту.
Я обернулась и увидела, что Брамбергер вжимается спиной в пластиковую стену, а его табурет валяется на боку. Доктор во все глаза уставился на Цави, а та неестественно изгибалась и дергалась.
Я шагнула к пластиковой стене, но Бенджи меня удержал.
– Она жива! – воскликнула я с надеждой. – Она очнулась!
Но Бенджи показал на руку Цави. Когда Сай опускал ее на стол, рука Цави упала в сторону, на столик, где был водружен камень.
Из пор в камне сочилась темно-красная слизь. На первый взгляд казалось, что она течет по руке Цави и вползает в ее раны, но, присмотревшись, я увидела, что это не слизь, а маленькие красные существа. Видом и строением они походили на земных слизняков, а размером каждый был с ноготь человеческого большого пальца.