Спят солдатики, бодрствуют лишь часовые и комбат. Все ли в порядке с каждой самоходкой, исправно несут службу часовые, начеку экипаж дежурной установки? Надо проверить, обошел батарею, теперь можно и нужно заснуть, время приближается к 24.00. Вспомнил о письме родителей, которое получил вчера, тогда прочитал быстро, не успев разложить мысли по полочкам. Притулился под днищем самоходки, включил переноску, перед глазами дорогие строки. Адрес на конверте, как обычно, написал папаня, как всегда, с ошибками: Дронову Александре Тихоновичю. Знает, как правильно, но все равно вместо «у» ставит «е» и «ю», потому что эта буква грубее, посему не должна быть написана, вот такое казачье упрямство.
Отец сообщает: «У нас все благополучно, теперь жить можно, помаленьку становимся на хозяйство, купили козочку, в колхозе обещают дать тялушку. Немного накосил и перетаскал в сараишко сена, да еще листьев нагребем. Вчера в колхоз из МТС пришел трактор».
Затем вступает мама. Она всегда пишет больше, душу в письме изливала, все эмоционально окрашено: «Сыночек Шурушка, Володюшка, родненький твой сыночек, поправляется. Как немцев выгнали, так ему стало легче, спит с дедушкой и с бабушкой по очереди, а то он ишо пужается, проклятые немцы дюже орали на нас. Ты, Шурушка, не беспокойся, у нас теперь все хорошо. Мы самое страшное пережили. Теперь дождаться бы всех вас, гужом-то и нужду-лихоманку легче будет переносить.
Бог даст, Володюшка поправится, он парень смышленый. Катюшенька твоя ноня письмо из Джалги прислала, у них с Верочкой и свахой тоже, Бог милостив, благополучно. Бедные, пережили под немцем немало, их турсучили за отца, он же красный партизан еще в гражданскую был, и теперь добровольцем ушел. Да и она отказалась работать на немцев, но теперь все обошлось. Пошли, Господи, им счастья. Ждем тебя с победой и с книжками для Володюшки, он дюже ждет папу».
Нет, мама, не благополучно, много надо пройти с боями, через смерть и муки, чтобы больше этого не повторилось. От родного Дона мысли перенеслись на Маныч, в Ставропольский край. Достаю письмо от Катюши, уже третье с тех пор, как возобновилась переписка со времени освобождения хутора Большой Джалги от оккупации: «Здравствуй, Шура. Мы живем хорошо, о нас не беспокойся».
Кто провел с ними таковскую работу, что и родители, и жена в письмах пишут только о хорошем? Лишь иногда между строк увидишь это «благополучие».
«Меня и дочушку твою, Верочку, полицаи-ироды заносили в черный список как неблагонадежных. Теперь выяснилось, что не успели немцы добраться, не хватило времени нашу семью уничтожить. Вышвырнули советские войска их быстро, освободили нас».