– А вы хорошо знаете Петербург, – заметила Глафира, когда они опять очутились в карете.
– Вы ошибаетесь. Просто у меня хорошая зрительная память. Я не люблю этот город. Мне по сердцу узенькие средневековые улочки, уютные садики при аккуратненьких особнячках. А здесь, что ни дом, то громадина, площади такой величины, словно это поля сражений. И зачем нужны такие широкие улицы, чтобы ветер по ним гулял? А ветер, заметьте, с Ледовитого океана. Б-р-р-р…
– Сейчас здесь, положим, жара.
– В прошлый раз мне посчастливилось посетить Санкт-Петербург в ноябре. Это, я вам скажу, серьезное испытание. От холода не защищает ни одежда, ни карета, ни стены домов. Русские топят печи, как сумасшедшие. Окна запотевают, потом их изнутри и снаружи покрывает иней. Варварская страна. Однако мы отклонились от нашей темы. Обсудим детали.
Они мотались по городу до тех пор, пока Глафира не запомнила на зубок имена восьми «заговорщиков» и некий адрес, как сказал Виль, «для связи». Живущий по этому адресу господин будет высылать сообщения Шлоса в Гамбург. Господин этот, Ганс Берг, безусловно надежен, но это «крайний случай», без нужды к нему не соваться. Глафире очень не понравилось словосочетание «крайный случай». Он таил в себе неведомую опасность, о которой ей и думать не хотелось.
Далее пошла совершенная тарабарщина – шифр. Который Глафира не только не могла запомнить, но и понять была не в состоянии.
– Зачем мне это знать. Пусть ваш Ганс и шифрует необходимый текст.
– Вы не поняли. Ганс Берг только передаточное звено. Он не посвящен в наши дела. Он не должен понимать смысл ваших депеш. В конце концов это опасно.
– Но почему, позвольте вас спросить, вы именно мне поручили выполнение столь ответственной миссии, – уже с раздражением спросила Глафира. – Я ничего не смыслю ни в политике, ни в заговорах. По-моему, вы куда более подходите на эту роль.
– Я совсем не подхожу. Я слишком известен в определенных группах, слишком заметен. А вы выглядите как мальчик, хотя умны не по годам. Кто будет подозревать чистого юношу?
Чтобы объяснить эту странную и неправдоподобную ситуацию – поручение очень молодому человеку столь ответственного задания – надо немного поговорить о немецких масонах. У каждого народа есть свой менталитет, а потому любые общественные организации, будь то масонский орден, тайный клуб якобитов или фашистская ячейка, имеют свой национальный окрас. Никто в XVIII веке, так жарко и искренне не жаждал чуда, как жители разрозненных германских государств. Мистика была разлита у них в крови. Возвышенный романтизм наследовался немцами из опыта их предков. Этому способствовала удивительная по красоте природа, скажем, Баварии, ландшафты которой выглядят как иллюстрация к сказке.