— Мы удалили только самое необходимое.
— Это не ответ, а отговорка.
— Если вы настаиваете, я могу показать вам рану, но я бы не советовал.
— Почему? — спросил Мика.
— Это ничего не изменит и не поможет. А вам это видеть не нужно.
Мика покачал головой:
— Мне нужно увидеть, что вы сделали с моим отцом.
— Я ничего с ним не делал, только все необходимое при данных обстоятельствах.
Мика медленно, тихо выдохнул.
Я ответила за него:
— Это не мой отец, но вы меня пугаете. Куда пришелся укус?
— На левую руку.
— У него все еще есть рука? — спросил Мика.
Доктор Роджерс скривил лицо:
— Да, но если нам не удастся остановить инфекцию, то можем попробовать ампутацию, хотя, честно говоря, думаю, это только замедлит болезнь, а не остановит.
— Вы пробовали ампутацию на других жертвах? — спросила я.
— Да, но или мы делали это слишком поздно, или как только инфекция попадает в организм, то почти тут же заносится в кровяной поток и распространяется по всему телу.
— Я должен увидеть, — настаивал Мика.
Доктор Роджерс не сразу понял о чем он, а я поняла, и Натаниэль понял, потому что подсказал:
— Мика говорит, что хочет увидеть рану.
— На самом деле, я бы не…
— А вы бы не стали смотреть, если бы это был ваш отец? — спросил Мика, изучая лицо доктора. — Могу поспорить, вы бы настояли на этом.
— Я врач, и захотел бы увидеть его с профессиональной точки зрения, чтобы понять что происходит.
— А я не врач и надеюсь, что то, что я представляю — хуже чем то, что вы мне покажете, но в любом случае я должен это увидеть.
Роджерс издал тихий полный раздражения звук. Он достал новые резиновые перчатки из небольшого бокса рядом с кроватью, и отошел к ее дальней стороне, прикрытой натянутой простыней.
— Все, что касается раны, кажется чрезвычайно болезненным, поэтому простыню мы подняли над ним.
— Как при ожогах, — сказала я.
— Да, как при некоторых видах ожогов, — подтвердил он. Доктор отцепил простыню от металлического каркаса и посмотрел через кровать на нас. — Честно говоря, я не рекомендовал бы…
— Пожалуйста, док Роджерс, мне просто нужно увидеть, — попросил Мика низким и ровным голосом. Его пальцы мертвой хваткой сомкнулись на моей руке и, как полагаю, и на руке Натаниэля.
Врач не стал больше спорить и просто сдвинул простыню достаточно для того, чтобы мы могли увидеть левую руку и часть груди. Я не могла сказать, на что был похож оригинальный укус, потому что плоть была удалена на внешней нижней части левой руки аккуратным овалом почти с два моих кулака. Место размещения раны дало мне понять, что произошло. Когда на шерифа Каллахана напали, он подставил левую руку, чтобы защититься, и что-то его укусило. У меня были собственные раны, полученные при самообороне, но, ни одной настолько глубокой. Даже выживи он, я не была уверена, насколько он сможет пользоваться этой рукой. Слишком много мышц и связок было потеряно.