Песочные часы с кукушкой (Белякова) - страница 2

Словом, Жак был подозрительный тип с темным прошлым и мутными намерениями относительно будущего, по мнению Клюева.

– И когда будет? – спросил он у помощника Шварца.

– Они не сказали, – хмыкнул Жак, спускаясь по винтовой металлической лестнице. На полусогнутой руке он ловко удерживал поднос с чайником, четырьмя чашками и блюдцем, полным печенья. – Но ушли давно, и хозяин знает о вашем визите, так что… Пройдемте в гостиную, дождемся их, попивая ваш любимый черный с молоком.

Под «они» Жак подразумевал своего патрона, Якова Шварца, и второго помощника, молодого человека по имени Адам Ремси. Клюев предпочел бы, чтобы его встретил сдержанный и вежливый Адам, а Жак бы отсутствовал вместе со Шварцем (если уж так не повезло прийти в отсутствие хозяина), или вовсе бы провалился. Но делать нечего, Карл Поликарпыч повесил шляпу на вешалку в виде фантазийной птицы, судя по виду, будто страдающей несварением желудка, и проследовал за Жаком.

– Хорошая нынче погода, – французо-греко-итальянец расставил чашки-блюдца так расторопно, что можно было бы заподозрить за его плечами лет эдак десять службы в лакеях или официантах. – А то все лило, как из… как вы говорите, Карл Поликарпыч, калюпчик?

– Из ведра, – мрачно отозвался Клюев.

– Вот-вот. Хотя я никогда не понимал этого вашего русского выражения. В ведре воды хватит разве что одного человека намочить. Хотя на вас ушло бы полтора.

Клюев пропустил шпильку мимо ушей и сделал вид, что с интересом разглядывает комнату. Хотя частично интерес этот не был напускным – когда полтора года назад фабрикант выделил этот дом Шварцу, тот сотворил из обычного особняка какой-то фантасмагорический лабиринт, и постоянно что-то переделывал. Вот и сейчас Клюев заметил, что гостиная изменилась. Стены цвета горчицы, ранее девственно пустые, теперь были занавешены графиками, чертежами, кое-где наброски были нарисованы прямо на краске. Под потолком висели люстры, все разные – и длинные, обернутые алой тканью, из-за чего казалось, что это чьи-то гигантские внутренности, и хрустальные, и с бумажными абажурами. Появился новый агрегат – у стены, где раньше стоял сервант. Назначение этой машины Карлу Поликарповичу было неведомо – он лишь мог предположить, разглядывая широкий раструб и коленца длинной трубы, что он делает что-то из чего-то.

– А, любуетесь машинкой, – Жак заметил взгляд фабриканта и довольно улыбнулся. Клюеву показалось, что на пластичном, постоянно меняющемся и оттого казавшемся неискренним лице Жака промелькнуло живое чувство. – Наша малышка.

– И что она делает?