— Ну, как здоровье, Семен?
— Отлично, товарищ Сталин! — лукаво улыбаясь, отвечает тот.
— После болезни-то неплохо бы и домой слетать, своих проведать. Я похлопочу. Ну а теперь, давай сыграем.
— Вот, что значит один раз сыграть на бильярде с вождем! — закончил свой рассказ Николай Николаевич.
Ни для кого не было секретом, что вождь обожает смотреть кино. Вероятно, в его одиночестве это было единственное окно в реальный мир, но только смотрел он фильмы по нескольку раз, подмечал каждую мелочь и в хорошем настроении часто даже пересказывал смешные места из кинокартин. Пожалуй, в то время ни один новый фильм не мог выйти на экран без его благословения. У него в Кремле даже один из залов был оборудован для кино, куда после заседаний Политбюро, или после каких-либо торжеств приглашались все смотреть новую картину. Любишь ты кино или нет, но отказаться было невозможно. Так и сидело почти все Политбюро в темноте и смотрело допоздна новый фильм. В этот зал часто приглашались также и кинорежиссеры, и актеры, писатели и даже балерины. В общем-то, это был простой зал, в котором расставлялись рядами стулья и зашторивали окна. Сталин приходил последним и садился в первый ряд, который всегда оставался свободным для него. При просмотре картины возле аппарата обычно находился ответственный за советскую кинематографию председатель Комитета, в то время Романов. Если кто-либо хотел выйти из зала во время показа в туалет, то его сопровождали охранники, которые также находились тут же в зале. Громко говорить во время показа мог только Сталин. Смеяться и аплодировать во время просмотра следовало только после того, как зааплодируют в первом ряду. Ему же лично казалось, что эти киновечера проходят в «непринужденной дружеской обстановке».
Однажды, вспоминал Николай Николаевич, он нас страшно напугал. Во время одного показа, в самом драматическом месте вдруг в темноте с его места раздался громкий выкрик:
— СТОП!
Демонстрацию фильма тут же остановили, но свет не зажигали.
— СВЕТ! — послышалось из первого ряда.
Зажегся моментально свет. И все заметили, что Сталин медленно поднимается со своего места, хмуро и пронзительно осматривает сидящих в зале и после короткой паузы направляется по центральному проходу к задней двери. Наступила цепенящая тишина, все застыли в тех позах, в каких застал свет. Все ждали, что сейчас произойдет что-то страшное. А страшное в то время было одно: неожиданные аресты. Никто не посмел даже оглянуться на него, было только слышно, что он покинул зал. Проходит три минуты… пять, шесть… Все сидят, не шелохнувшись, в полной тишине, в том числе и Молотов, и Каганович. Казалось, что тишина начинает кричать. Но вдруг неожиданно, выйдя из боковой двери, он появился перед своим местом, и все увидели, как он важно, не торопясь, застегивает на брюках ширинку. Сел и громко хлопнул в ладоши: