Только теперь я бежал уже не бездумно, а размышляя о том, что буду делать, когда добегу до штаба полка. А еще я думал только о том, что мне сегодня приходится чересчур много бегать. Увы, я еще не знал, что мой сегодняшний забег только-только начался…
В штабе все было тихо-спокойно. По телевизору шли «Новости Империи». На стенах висели нетронутые защитные костюмы. Сирена молчала.
Как пить дать, никто и не собирался затевать ничего опасного, например: вскрывать Саркофаг.
«Может, я зря шухер подымаю? Вдруг там учения идут?» — облегченно подумал я, но решил все-таки пробиться на прием к командиру станции — полковнику Веревко, который, впрочем, легко откликался и на Василь Палыч.
В приемной Василь Палыча сидел его секретарь старший лейтенант Ильяс Джангаров. Сидел и увлеченно резался с компьютерной программой в нечто, напоминающее тысячеклеточные шахматы и летный симулятор одновременно.
— Здравия желаю, господин старший лейтенант! — выпалил я, тяжело дыша после бега.
Джангаров с неудовольствием оторвался от экрана и поинтересовался, чего это я «весь из себя такой запыхавшийся».
— Мне надо к товарищу полковнику, — попросил я, умолчав о причине такой надобности.
Старлей выдвинул предположение, что кто-то из моих нанотехников «героически утонул в дерьме».
— Все намного хуже, — сообщил я.
Старлей перестал скучать, и в его глазах появилось искреннее любопытство.
Я вкратце рассказал про свои опасения насчет Шролла.
Старлею этого оказалось мало. И он втянул меня в обстоятельнейшее обсуждение жизни кобонков, попросив высказаться по поводу экономики аборигенов.
— Я и сам толком не понимаю, за счет чего развивалась их экономика, — скромность всегда была присуща мне. — Но кое-какие данные позволяют мне предположить, что развивалась она за счет войны. Промышленность одних государств специализировались на производстве биологического оружия. Другие занимались робототехникой. Третьи изготавливали программное обеспечение для управления боевыми системами…
Я рассказывал несколько минут. И надеялся, что после этого его пропустят в кабинет начальника станции.
Однако секретарь-адъютант не удовлетворился сим рассказом. И спросил у меня, имелись ли у кобонков деньги.
— Банков у них однозначно не было, — подумав, ответил я. — И денежной системы тоже. Имелась сложная цепь посредников-старейшин. Они как-то осуществляли обмен между постоянно враждующими между собой странами, используя некий эквивалент, учитывающий спрос на продукцию и ее себестоимость. Что-то среднее между деньгами и векселями. То есть ценные бумаги с неповторяющимся номиналом, удостоверенным старейшинами минимум двух кланов…