– Ну а потом что случилось? – спросила Комарго.
– Надо полагать, – продолжал Ришелье, – Рыцарь ждал в этом мучительном положении, пока все в конюшне лягут спать. Тогда он забрался в главный корпус здания, вошел в комнату княгини, не разбудив ее прислуги, и, без шума взломав замок бюро, вынул тысячу луидоров и большой портфель.
– А потом? – спросили дамы, заинтригованные рассказом герцога.
– Потом он ушел.
– Каким образом?
– По крыше. Он пролез в окно прачечной, находящейся на чердаке, и спустился по простыне.
– И ничего не заметили? – спросила Госсен.
– Решительно ничего. Пропажу обнаружили только на другой день, – отвечал князь, – и то тетушка отперла бюро уже после того, как Рыцарь уведомил ее о своей проделке.
– Это уже чересчур! – вскричала Кино, расхохотавшись. – Рыцарь Курятника уведомил вашу тетушку, что он ее обокрал?
– Да. На другой день он ей отослал ее портфель, даже не вынув из него облигаций.
– И при этом в портфеле, – прибавил Ришелье, – было письмо, подписанное его именем. Негодяй просил княгиню принять обратно портфель и его нижайшие извинения.
– Он называет себя Рыцарем, следовательно, он дворянин? – спросила Кино.
– Кажется.
– Это не должно вас удивлять, – ответил Таванн, – я уже говорил вам, что он дворянин.
– Самое оригинальное – достойный Рыцарь Курятника заметил очень вежливо в своем послании, что если бы он знал, как мало найдет в бюро, то не стал бы беспокоиться.
– Ах, как это мило! – воскликнула Дюмениль. – Он заканчивал письмо, выражая сожаление, что лишил такой ничтожной суммы такую знатную даму, которой, если понадобится, будет очень рад дать взаймы вдвое больше.
– Он осмелился это написать?! – возмутилась Софи.
– Все как есть!
– Он очень остроумен, – сказал Таванн, который, казалось, был в восторге, – да, как я сожалею, что не мог привести его сегодня!
– Неужели в самом деле вы его знаете? – спросила Сале.
– Конечно, я имею честь быть с ним знаком.
Со всех сторон раздались насмешливые восклицания.
– Послушать вас, представишь, что это карнавал, – сказала Кино.
– Однако я не шучу, – вновь подтвердил Таванн.
– Ты утверждаешь, что он твой друг? – заметил Ришелье.
– Я это говорю потому, что это правда.
– Вы – друг Рыцаря Курятника? – переспросил Брис-
сак.
– Друг, и к тому же многим ему обязанный, – кивнул Таванн. – Рыцарь оказал мне одну из тех редких услуг, которых никогда не забывают!
– Таванн, вы насмехаетесь над нами!
– Таванн, ты нахально шутишь!
– Ты должен объясниться!
И вопросы посыпались со всех сторон.
– Позвольте, – поднялся Таванн. – Вот что Рыцарь Курятника сделал для меня. В продолжение шести часов он два раза спас мне жизнь: он убил троих человек, которые пытались убить меня; он велел отвезти за пятьдесят лье моего опекуна, который очень меня стеснял, и бросил на ветер сто тысяч экю для того, чтобы женщина, которую я обожал и с которой я никогда не говорил, протянула мне руки и сказала: «Благодарю!» Рыцарь Курятника сделал все это в одно утро. Скажите, милостивые государыни и милостивые государи, много ли вы знаете таких преданных друзей, которые были бы способны на такие поступки?