– Хватит! – вскрикнул Пир Хан, ловко увернувшийся в сторону от падающего тела. – Англичанин ты или мусульманин, но с тебя довольно!
– Посадите его! – велел я. – Пора кончать с ним.
Его с трудом усадили. Голова Гафар Хана безвольно моталась из стороны в сторону, а на губах его выступила пена.
– Он умирает, – сказал Моти. – Мы не можем трогать умирающего – это запрещает нам Кали.
– Ничего он не умирает, – сказал я. – Все пьяные выглядят так же. Я таких много видел. Приподнимите-ка его голову. Так!.. Готово!
Через несколько секунд с Гафар Ханом было покончено. Вскоре та же участь постигла и саиса, который спал рядом с палаткой. Пир Хан и Моти быстро распотрошили седло, достав оттуда золото, а в это время наши могильщики избавились от трупов Гафар Хана и слуги, не забыв бросить в могилу остатки седла.
– Что нам делать с его лошадью, Амир Али? – спросил Моти. – Мы не можем оставить ее себе, ибо все ее знают, а времени перекрасить коня у нас нет.
Я призадумался: если оставить благородное животное у нас, то мы немедленно попадем под жестокое подозрение и нам несдобровать.
– Придется его уничтожить, – решил я. Неподалеку отсюда, на расстоянии полета стрелы, есть глубокая расселина в скалах. Туда мы его и сбросим. Жаль, конечно, но своя жизнь дороже.
Мы подвели коня к самому краю глубокого ущелья. Я резко провел мечом по горлу несчастного животного – оно взвилось на дыбы и, попятившись, рухнуло в пропасть.
Исчезновение Гафар Хана было замечено на следующее утро. Его соратники высказали тысячу предположений о судьбе пропавшего. Кто-то сказал, что его забрал шайтан за все грехи и злодеяния. Другие считали, что он накопил несметное богатство в результате грабежей и почел за благо скрыться, опасаясь, как бы кто-нибудь не отобрал у него добычу.
На следующем привале Читу велел мне прийти к нему в палатку. Он хотел опросить слуг Гафар Хана и полагал, что мой живой и цепкий ум поможет разобраться с этим запутанным делом. Я не замедлил явиться и повел допрос таким образом, чтобы не оставить у Читу никаких сомнений в бегстве Гафар Хана. Слуги, до смерти перепуганные моим обещанием содрать с них заживо шкуру, если они вздумают сказать хоть слово неправды, воздержались от всяких домыслов и предположений, а показали, как один, что их хозяин в злополучный день исчезновения почти не показывался им на глаза, сидя больным в палатке, ни о чем с ними не разговаривал, а вечером пропал вместе со своим доезжачим, вот и все!
Изобразив на своем лице тягостное раздумие, я как бы с неохотой сказал Читу, что кроме бегства лично мне в голову не приходит никакого другого объяснения исчезновения Гафар Хана.