Кэт говорит, что поднимется по одной из двух лестниц и отвлечет напарника. Я должна осторожно пробраться по второй лестнице, обойти его со спины и взять в плен. Кино времен восьмидесятых.
Все это мы обсуждаем свистящим шепотом, пока крадемся по рельсам вдоль платформы. Грудастая мне кивает, я беззвучно хлопаю Питера по пятерне, промахиваюсь мимо ладошки Пифии и встречаюсь глазами с Джефферсоном.
Джефферсон. Если что, мы наготове.
Он заряжает винтовку патронами, купленными на Базаре.
Я. «Если что» не будет. Ясно?
Джефферсон. Ясно. Ты поосторожней там.
Он смотрит на Кэт и добавляет:
– Ты тоже.
Хм.
Все поднимаются на платформу и бегут к выходу.
На улице еще ночь, но эта темнота совсем другая, чем внизу. По ступенькам гуляет ветерок, пахнет свежестью, зеленью – рядом парк.
Грудастая без предупреждения взлетает по лестнице.
– Йоу, ты где была? – Голос парня.
Грудастая. В подземке заблудилась.
Парень. А чего тебя туда понесло?
Грудастая. Эван послал.
Парень. А… (Типа – не спорю.) Слушай, ты попозже не заказана?
Надо же, вместо «свободна» – «не заказана». Ужас.
Грудастая. А давай сейчас?
Парень. Не искушай, подруга.
Чувак здоровый, мне видно его из-за парапета. Одет в камуфляж, на плече АК, пальцы на спусковом крючке.
Другая рука, надо полагать, – на заднице у Грудастой: белобрысая с томным видом трется об парня, ее лицо выглядывает из-за его плеча.
Она мне подмигнула, клянусь! Будто мы с ней вместе розыгрыш устраиваем.
Вскидываю карабин и приказываю:
– Убери палец со спускового крючка.
Обычным таким голосом говорю, в духе «о, привет», а не в духе «стоять, сволочь!».
Вышеупомянутый парень прекращает лапать Грудастую и оборачивается. Лицо красное. Рука отлетает в сторону, и он недоуменно сводит брови, не понимая, в чем дело.
– Спрячься за меня, – бросает парень Грудастой.
Та хихикает; до него не доходит.
Я. Так, пойдешь с нами. Давай вниз.
Парень. Чего?
Никак не поймет, что его провели.
Да сколько можно, достал! Придется объяснить доходчивей или, как любит говорить Питер, взять на понт.
Я. Я что, неясно выразилась, козел? Катись вниз по лестнице!
Парень все еще переваривает. Но голос становится злым.
Парень. Ты вообще чья?
Не пойми откуда у Грудастой в руках вдруг появляется нож, и она всаживает его в напарника. Один раз, второй, еще, еще, еще… Его одежда темнеет, проступает кровь, он падает на колени, а фифа не унимается, все тычет в него и тычет. Наконец поднимает голову.
Грудастая. Бежим! Он сдох! Бежим!
Нет, не сдох; парень скулит: «Стой… подожди». Бедолагу, скорей всего, уже не спасти. Я подскакиваю к нему; его сейчас заботит только вопрос жизни и смерти, он с трудом стаскивает с плеча автомат, будто хочет, чтобы я помогла ему…