Это означало, что договариваться нужно все-таки с ним, вернее, с его валиде. Михришах Султан умна и властолюбива, ей очень хочется стать валиде султан. Женщина прекрасно понимает, что без помощи янычар не обойтись, разве что отравить нынешнего Повелителя, а это опасно. Но и тогда молодой султан может столкнуться с янычарским бунтом в первые же дни. Сейчас янычары выступают против Абдул-Хамида, но если Селим пойдет против их воли, могут перевернуть свои котлы и начать стучать ложками по днищам и против Селима.
С Михришах Султан у Кубата странные отношения, они словно танцевали смертельный танец, прекрасно понимая, что связаны одной нитью и что ошибка одного повлечет за собой гибель другого. При этом в интересах обоих эту связь упрочить, чтобы ни один не предал, не рассказал о заговоре Повелителю.
Но была и третья сторона.
Сначала, услышав предложение Михришах Султан привлечь к заговору садразема, ага янычар воспротивился:
– Э нет, султанша! Даже против Повелителя я с этим любителем французов договариваться не буду.
Михришах не стала объяснять аге, что Хамид-паша и нужен в противовес янычарам, что она попросту опасается после переворота оказаться в полной зависимости от янычар. Султанша сказала иначе (о, эта женская хитрость, неподвластная мужскому уму!):
– Потому великий визирь нам и необходим.
– Зачем? – почти возмутился Кубат.
– Кубат-ага, в руках садразема сосредоточена немалая сила французских военных и тех, кто у них учится. Кроме того, его любят многие в Стамбуле и в империи. Правда, не меньше тех, кто не любит, но они далеко. Если Хамид-паша будет на нашей стороне, мы сможем не бояться противостояния. Вам нужно противостояние с французами? А французы выступят за садразема.
– Но он предаст нас в первый же день.
– Кубат-ага считает меня глупой? Я найду подход к великому визирю, чтобы он оказался замешанным в заговоре раньше, чем поймет это.
– Садразем гордится своей честностью и может пойти каяться к Повелителю, даже поклявшись на Коране нам.
– Я все сделаю.
Никто так и не узнал, что же пообещала садразему султанша, чтобы тот стал заговорщиком против собственного благодетеля. Наверняка обещала от имени своего сына оставить Халила Хамида-пашу великим визирем и дать полную свободу действий. Хотя непонятно, чего же ему не хватало при Абдул-Хамиде?
Султанша умела убеждать…
Хамид-паша страшно переживал, но каяться к султану не пошел, видно, знала Михришах Султан о нем что-то такое, что заставило пашу быть покорным.
Но обнаружилась небольшая загвоздка. Французы не пожелали делать что-то без одобрения своего короля. Даже те, кто работал по приглашению Хамида-паши и был к нему весьма лоялен, хотели получить санкцию на поддержку будущего султана от имени Его Величества короля Людовика XVI. Они поступали верно, ведь, окажись втянутыми в заговор по собственной инициативе, сами и отвечали бы.