Подстраивая синтезатор, Динор незаметно скопировал запись и ушел, унося кристаллокассету.
Хан снова не знал, куда себя деть. Взвинченность не проходила.
У меня, что ли, такая реакция на все катавасии? Вот странно.
Гимнастика и танец не помогут, он это знал. Утомить утомят, а эмоции все равно не отведут. Книги уже не отвлекают. Не лезут в голову приключения ни Ф, лара Бенденского, ни Корвина из Амбера, ни Джона Гордона, ни Хана Соло, ни Тарзана.
Хан сдался, бросился на постель и принялся мечтать. Мечтать было сладко. Он упивался приятным томлением, охватившим все тело. При этом не забыл о реальности. Но сознаваемая безнадежность этих мечтаний не ослабляла, а только усиливала эффект.
Хэгши передохнула, улыбаясь. Снова он забыл, что — передает. И тем более не сознает, с какой силой это делает. Слышать — большая радость, но переносить — довольно трудно. Почему же он молчит?
Поток вдруг прервался. Кто спохватился, сам? Нет, Динор позаботился. Если с ним рядом Динор, значит, ничего плохого не случилось и случиться не может.
Мечтать было сладко. И томление все нарастало. Хан вдруг обнаружил, что довел себя до состояния, которое не в силах терпеть и с которым не может справиться. Только бы не выкинуть какой-нибудь фортель, опасный для других и позорный для себя. Сжав зубы, Хан терпел, надеясь, что все пройдет само. Из зажмуренных глаз по пылающему лицу текли обильные слезы. Вот не думал, что физическое желание может быть неотличимо от физической боли, причем сильнейшей.
— Немедленно прекрати транслировать с такой силой! Ты не понимаешь, что ты с ней делаешь! — Загремел на всю комнату гневный голос.
Динор.
Динор — это хорошо. Рассердится, но поможет.
Прохладная волна прокатилась по телу, и чудовищное напряжение отпустило, исчезло, словно его и не было. Хан глубоко вздохнул и пошевелился, пытаясь потянуться. Все тело ныло и дрожало от слабости.
Динор понял, что Хан даже не слышал его слов. Он подошел и присел на постель рядом с Ханом.
— Не ожидал такого от себя, да? — спросил вполголоса. — Когда ты был под воздействием на Земле, в том числе гасили твои чувства. Тем сильнее теперь распрямилась сжатая пружина, отсюда весь этот эффект. А может быть, «виноват» только твой темперамент. Так или иначе, впредь будь поосторожней с воображением. Но хотел бы я знать, ты любишь или влюблен? — снова повысил голос тайрианин.
И этот легко прочел, как Югей.
Вопрос Хану не понравился, возможно, именно потому, что он не мог на него ответить.
— Вероятно, она просто первая, кого ты здесь увидел. И это всего лишь временное увлечение. Ты увидишь и других, гораздо более эффектных, а она — самая обыкновенная. Для нее будет правильнее, если ты оставишь ее в покое сейчас. Ей нужно постоянное, прочее же — убийственно, я знаю это даже лучше нее самой. Легче сразу не иметь, чем потом потерять… А ты должен нести ответственность! Так скажи мне, что это у тебя!