Хэгши набрала на пульте личный код связи.
Хан не интересовался ни появившимся на экране лицом очередного тайрианина, ни его словами. Он был занят тем, что смотрел на Хэгши. Через несколько дней его из больницы выставят, и ему останутся только воспоминания. Он вернулся к реальности, когда услышал, как Хэгши упомянула понравившуюся ей замшевую куртку, и Раэм предложил всю одежду сделать в индейском стиле, который очень подойдет к облику Хана, с его темными волосами ниже плеч и орлиным профилем.
Хан яростно блеснул глазами. Это еще что за тонкий намек на толстые обстоятельства? Хотят показать, что он дикарь? Хан собрался было вспылить, выдать гневную тираду, но промолчал. Не потому, что понял, что его никто и не думал оскорблять, а потому, что ему стало все равно.
Он не мешал Раэму говорить, а после всего заявил, что не нужен ему никакой стиль, достаточно всего одного комбинезона, точно такого же, как у Хэгши Керайдин.
Раэм присмотрелся к его лицу и не обиделся.
Хэгши отключила связь и сделала заказ. Он поступил через несколько минут. Хан схватил сверток и собрался убежать из кабинета. Вопрос Хэгши догнал его на пороге. Что делать со старой одеждой? Да все равно. Если не нужна для какого-нибудь музея, значит, выбросить.
У себя в комнате Хан неловкими руками надел костюм. Точно такой же — белый, мягко облегающий, с декоративными двойными лацканами (вторые — темно-синего цвета), «крылатыми», с острыми кончиками, жестко выступающими над линией плеч.
Костюм подчеркивал фигуру, оттенял бледное чернобровое лицо, придавая облику неземной, романтический оттенок.
Зачем все это теперь?
Почти прошел еще один день.
В окне был виден совсем юный, тоненький лунный серп на темнеющем, но все еще розово-голубом небе. Когда-то Хан именно так, по собственному способу, запомнил это — молодой месяц тот, что повернут рожками влево, в сторону сердца.
— Завтра ты будешь свободен, — сказала Хэгши.
Может, это заставит его признаться?
— Как завтра? — в ужасе спросил Хан, не осознавая того, каким тоном все произносит. — Я думал, еще несколько дней.
— Завтра, — мягко и ровно повторила Хэгши. — Все можно, но умеренно поначалу. Учеба, работа, спорт. И интимная жизнь.
Хан непроизвольно помотал головой. Вот уж это не придется попробовать вовсе. И понял, что выдал себя. Придется объяснять свой жест.
— Почему?
— Я и раньше не мог… просто так, без всего… без любви. А теперь… Здесь, на Хинн-Тайре, я встретил женщину, которая… Это мой идеал, и внешность, и личность, до малейшей черточки. Я… не знаю, люблю ли я ее. Слишком ответственное слово. Я не знаю, что это у меня. Я хочу беспрерывно видеть ее, ее жесты и движения, ее лицо, глаза, слышать ее голос. Хотя бы в воображении. Произносить ее имя. При одной мысли о ней мне очень глупо и неудержимо хочется улыбаться, смеяться. Хочется быть рядом, на всякий случай, мало ли что, и просто потому, что не могу быть далеко. А еще…