Как лучше выразиться, чтобы не было дико шокирующе? А еще мне хочется поцеловать ее… и все остальное. Эвфемизм, не отражающий и малой доли ощущений. А еще я нестерпимо, неистово, безумно хочу ее. На такую фразочку, да еще обращенную к ней, язык не повернется.
Хан бросил попытки подобрать выражение.
— Разве это любовь? Только и всего? — устало спросил он.
— А что же еще, Хан? — очень нежно ответила Хэгши.
Он не смотрел на нее и не слушал. Он ужасался сам себе.
Идиот, кто тебя тянул за язык? Зачем? Зачем тебе это понадобилось? Хоть так признаться, косвенно, если уж нельзя прямо? Зачем?
— Но почему так печально? Это же прекрасно. Всё сразу, одновременно — и начало новой жизни, и начало настоящей любви.
— Она меня не любит.
— Она сказала тебе об этом?
— Она не знает.
— Тогда ты должен ей сказать.
Хан помотал головой, резко, так что волосы на мгновение захлестнулись вокруг шеи.
Почему?
— Это бессмысленно. Она не может меня любить.
Пораженная Хэгши откинулась на спинку стула.
— Почему?!
— Она тайрианка.
— Ну и что?
— А кто я? Дикарь и бывшая «Ханна». Несоответствие очевидно, разница в уровнях непреодолима, начиная от уровня разума и этики и кончая уровнем внешности.
Хэгши была так ошеломлена, что повисла недолгая пауза.
— Хан, не смей так говорить о себе. Нет никакого несоответствия. Начнем с самого наглядного, с внешности. Я посоветовала бы тебе посмотреть в зеркало, но там видят только то, в чем убеждены. Может быть, ты поверишь специалистам. Любой художник Тайра скажет тебе, что ты не менее красив, чем кто угодно из нас. Не говоря уж о том, что внешность не имеет значения.
— Тем более, что ее можно и изменить.
— Вот именно. Далее, что касается уровня разума. Интеллект, скорость и способы восприятия — нечто приобретаемое, а не врожденное. Строение мозга и потенциальные его возможности совершенно одинаковы. А этика не возникает внезапно, вдруг; отдельные ее носители появляются задолго до того, как этот уровень становится общим. Ты из таких, Хан.
— Значит, никакого несоответствия?
— Никакого. Теперь ты скажешь?
Но Хан безнадежно покачал головой.
— Это аргументы, логика. А я просто вижу свое несоответствие. Да и ничего особенного не ощущаю. Масштаб чувств маловат для крупного слова.
— Ты сам не сознаешь силы своего чувства. Ты же сгоришь, если не признаешься, Хан.
Хан молчал.
Он не скажет, поняла Хэгши. Изведет себя или превратится в полуробота, вырубив все эмоции, чтобы выжить, но не скажет ни за что. Придется рискнуть.
Хан сидел, утонув в кресле, обессиленный разговором, опустошенный, безразличный. И немного удивленный тем, что не чувствует отчаяния. Хорошо бы сейчас провалиться в темноту, сойти с ума, потерять сознание, на худой конец. Но что-то словно держит в бережных ладонях разум и сердце, прочно охватывая, не давая взорваться и кануть в небытие.