– Ты что, всякий раз так думаешь, когда кто-нибудь умирает от лейкемии? «Ну и хорошо…» Потому что ты не смог спасти от этой самой лейкемии своего сына?
Его ответом было молчание. Так, значит, у его сына тоже была лейкемия. Я протер мокрые глаза, отцепил от «приманки снов» фотографию, предназначенную Мишелю, и ткнул пальцем в глянцевую бумагу:
– Буква «С» на серьге к теперешнему дню рождения… «С» на татуировке, сделанной в прошлом году… Это «С» и тебе, и жене без конца напоминало о боли от потери сына.
Мишель, словно защищаясь, отступил к дальней стенке палатки. А я, почувствовав себя на верном пути, продолжал развивать свою мысль. Голова трещала от боли.
– Когда вы с женой узнали, что у сына лейкемия, вы разозлились на всю систему, правда? Я тоже через это прошел с Франсуазой. Ощущение невероятной несправедливости. Я злился на администрацию, на врачей, на всех, кто попадался мне на улице. Я себя спрашивал, почему они не бегут сдавать костный мозг, почему они ничего не делают, чтобы спасти мою жену? Почему они смеются, когда мне не до смеха? Я их ненавидел за безразличие. И ты, и твоя жена Эмили их тоже ненавидели. И эта ненависть никуда не делась, потому что ваш мальчик умер. Но он жил в вас самих. На твоем теле, в ваших душах и в моменты интимной близости. Когда вы ложились в постель, он был между вами. Вы каждую ночь слышали его дыхание.
– Заткнись! Заткнись или убью! Убью обоих!
– Нет, не заткнусь! На этот раз – нет! Через три года после его смерти ты решил предложить себя в доноры. Три года… Это долго… Почему? Может, ты решил поставить на этом крест? Спасти жизнь другому, чтобы самому спастись? А если твоя жена не хотела, чтобы ты спасал кому-то жизнь? Она подарила тебе сережку на день рождения, чтобы ты не забывал, что Седрик все еще с вами, что он жив, и не позволил другому выжить там, где умер твой сын. Эта сережка как напоминание, как способ сказать тебе: «Будь внимателен к тому, что делаешь. Седрик умер по вине других, и ты не должен их спасать». Она была против того, чтобы ты стал донором, ты настаивал. Несомненно, вы ссорились. И у нее в голове что-то сдвинулось… В общем, это она заточила тебя сюда. Она наказала тебя, она наказала меня и мою жену.
Я пристально на него посмотрел:
– Скажи, что я ошибаюсь…
Мишель встал, отбросил меня в сторону и выбежал в темноту. Я услышал, как он стонал и молотил кулаками по льду, конечно раненой рукой тоже. Фарид спокойно вертел на коленях перчатки.
– Не знаю, что и думать о вас обоих. С одной стороны, ты вроде бы прав, а с другой – говоришь совсем не то. Потому что если ты прав, то при чем тут я? И почему его жена должна причинять зло твоей дочке?