— Где вы это нашли? — спросил Оливье.
— В хижине. — Гамаш внимательно смотрел на него. Деревянная скульптура, казалось, ошеломила Оливье. Чуть ли не напугала. — Вы ее видели прежде?
— Никогда.
— А что-нибудь похожее?
— Нет.
Гамаш протянул скульптуру Оливье:
— Странная тема, вам не кажется?
— Что вы имеете в виду?
— Посмотрите: все так рады, даже счастливы. Кроме него. — Гамаш прикоснулся пальцем к голове фигурки присевшего мальчика.
Оливье присмотрелся, нахмурился.
— Не могу вам сказать, насколько это высокое искусство. Вам придется спросить кого-нибудь другого.
— А что выреза́л Отшельник?
— Да мало чего. В основном всякие деревяшки. Пытался и меня научить, но я постоянно резался. Руки у меня не из того места растут.
— А Габри на сей счет иного мнения. Он говорит, что вы сами шили себе одежду.
— Это еще ребенком. — Оливье покраснел. — Да и то ерунду всякую.
Гамаш взял у Оливье скульптуру.
— Мы нашли в хижине инструменты для резьбы по дереву. Отправили их в лабораторию и скоро будем знать, ими ли было вырезано это. Но мы оба знаем ответ на этот вопрос. Разве нет?
Они уставились друг на друга.
— Вы правы, — сказал Оливье, рассмеявшись. — Я забыл. Он, бывало, вырезал всякие странные вещи, но эту мне никогда не показывал.
— А что он вам показывал?
— Не помню.
Гамаш редко проявлял нетерпение — это делал инспектор Бовуар. Он захлопнул свой блокнот. Звук получился не очень приятный. Но конечно, далеко не передающий раздражение инспектора на свидетеля, который ведет себя как малолетка, пойманный на краже печенья с кухни. Отрицает все. Лжет по любому поводу, словно не может удержаться.
— Постарайтесь, — сказал Гамаш.
Оливье вздохнул:
— Я чувствую себя виноватым. Он любил вырезать по дереву. И просил меня достать ему материал. Он просил совершенно конкретную вещь. Красный кедр из Британской Колумбии. Мне этот материал достал Старик Мюнден. Но когда Отшельник начал подсовывать мне свои поделки, я был очень разочарован. В особенности потому, что он перестал давать мне столько старинных вещей из своей хижины, сколько давал прежде. Только вот эти. — Он махнул рукой в сторону скульптурки.
— И что вы с ними сделали?
— Я их выбрасывал.
— Куда?
— В лес. Возвращаясь домой, я зашвыривал их в лес. Зачем они мне?
— Но эту вещь он вам не давал. Даже не показывал, верно?
Оливье кивнул.
Гамаш помедлил. Почему же Отшельник спрятал две эти вещи? Что в них было такого, что отличало их от других? Возможно, он подозревал, что Оливье выкинул остальные. Возможно, он подозревал, что Оливье нельзя доверить эти творения.