— Вот что, дети, я долго терпела, не вмешивалась, но ведете вы себя прямо форменным образом. У вас — гости, а вы показали… На месте ее, — она посмотрела вперед, на учительницу, — я бы сдала всех в детскую комнату — пусть милиция и решает, кому дальше учиться, а кому на завод…
— На завод пока не возьмут, — перебил ее отец Ани Замятиной.
— Ничто! Напишем бумагу — обяжем! — Она опять щелкнула сумочкой и достала круглую пудреницу и, никого не стесняясь, напудрила нос.
— А теперь о делах. Доверяете мне, Юлия Ивановна?
— Доверяю, доверяю! — закивала учительница и даже смутилась, порозовела вся. И это толстухе очень понравилось, у ней сразу повеселело лицо.
— Дорогие наши дети! Хоть и дурные, но все же дорогие. — Она засмеялась и помотала своей пышной прической. — Так вот, от лица вас, ваших милых родителей разрешите преподнести гостю подарок. — Она подняла над головой сверток, перевязанный розовой лентой. Кто-то ахнул с самых задних рядов. Наверное, увидели руки этой толстухи. На каждом пальце у ней было по перстню, и сейчас все золото вспыхнуло, заиграло, как один яркий большой огонь. И этот огонь постоял еще какое-то время, потом опустился, погас.
— Итак, товарищи, я скажу, что в нашем подарке. — Она опять щелкнула сумочкой, но теперь ничего не достала. — В этом свертке — книги, ребята. Первая называется «Красное и черное». Автор книги — Виктор Гюго.
— Неправда! — громко захохотал баянист. На него зашикали: помолчи, мол, наконец, и не лезь. Но толстуха сразу обиделась и покачала осуждающе головой:
— Мне поручили, и я за слова отвечаю… Вторая книга в нашем свертке — «Дорогу осилит идущий». Эта книга нашего местного автора. А вот его я не знаю… Ну, а теперь… — Она опять щелкнула сумочкой. — Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что поработали мы хорошо и цели своей достигли. И говорили вы, Петр Алексеевич, от всей души, и мы слушали — аж муха пролетит.
— Неправда! Сильно шумели… Вы и сами вначале сказали… — снова перебил ее Юрий Сергеевич и оглянулся, ища поддержки. Но родители все потупились, и толстуха посмотрела на него сурово и прижала брови к самым глазам:
— Правильно! Тогда шумели, а когда я говорю, не шумят!
— Значит, вас все же поймал… — сказал тихо Юрий Сергеевич, но толстуха услышала:
— Попрошу вас, дорогой баянист, выбирать выражения. Ловят-то, знаете, только кого?..
— Вы не поняли…
— Нет, поняла! Я с налету все понимаю. А вас, товарищ баянист, я бы форменным образом вывела. Разлагаете тут, и не стыдно… Да, да! И не крутите носом. Я баба простая, и люблю прямиком…