— Истинно так.
— …И что они вырвались на свободу во время Трех Дней и одичали, и что здесь они прижились и вырастают крупнее, чем даже на своей родной планете.
— Как-то раз мне довелось видеть экземпляр с размахом крыльев тридцать два фута.
— Мой внучатый дядя однажды рассказывал мне историю, слышанную им в Афинах, — вспомнила она, — о человеке, убившем пауконетопыря без всякого оружия. Тот унес его с причала в Пирее, и человек сломал ему шею голыми руками.
Они рухнули в залив с высоты в пятьдесят футов. И этот человек остался жив.
— Это было давным-давно, — припомнил я. — Еще до того, как Управление начало компанию по истреблению этих тварей. В те дни их водилось намного больше, да и вели они себя посмелее. Теперь-то они держатся от городов подальше.
— Насколько я помню ту историю, того человека звали Константином. Уж не ты ли это был?
— Его фамилия была Карагиозис.
— Ты тоже Карагиозис?
— Если тебе так нравится. А что?
— А то, что позже он помог основать в Афинах Возвращенческий Радпол, а у тебя очень сильные руки.
— Ты возвращенка?
— Да. А ты?
— Я работаю на Управление. У меня нет никаких политических пристрастий.
— А вот Карагиозис взрывал веганские курорты.
— Это точно.
— Ты сожалеешь, что он делал это?
— Нет.
— Я действительно знаю о тебе очень немногое, не так ли?
— Ты узнаешь обо мне что угодно. Только спроси. На самом деле я крайне прост… А вот и мое аэротакси.
— Я ничего не слышу.
— Сейчас услышишь.
Миг спустя оно скользнуло с небес к Косу, наводясь на маяк, установленный мной в конце патио. Я встал и помог ей подняться на ноги, когда оно прожужжало, снижаясь, — «Рэдсон Скиммер», прозрачная двадцатифутовая скорлупка, отражающая свет, с плоским брюхом и обтекаемая.
— Ты не хочешь что-нибудь взять с собой? — спросила она.
— Ты же знаешь что, но не могу.
Скиммер приземлился, и его стенка распахнулась. Пилот в очках-поляроидах повернул голову.
— У меня такое ощущение, — сказала она, — что ты летишь навстречу какой-то опасности.
— Сомневаюсь, Кассандра. До свидания.
— До свидания, мой калликанзар.
Я забрался в скиммер и прышул в небо, вознеся молитву Афродите. Внизу махала рукой Кассандра. Позади солнце стягивало свою сеть света. Мы мчались на запад.
В этом месте моего повествования следовало бы сделать плавный переход к другим событиям, но — увы…
От Коса до Порт-о-Пренса было четыре часа лета — четыре часа серой воды, бледных звезд и моей злости. Глядя на разноцветные огоньки…
* * *
Народу в зале было как грязи, большая тропическая луна сияла, готовая лопнуть, а видел я и то и другое, потому что сумел, наконец, выманить Эллен Эммет на балкон, двери которого не закрывались, заклиненные магнитами.