Если получится иначе, очень жаль, но это риск, на который я иду. Фелисити, если ты расшифровала эти слова, хочу сказать тебе, что я очень люблю тебя, и если мне будет позволено, то я и дальше буду приглядывать за тобой, из иного плана бытия, как, по моему ощущению, приглядывает за мной моя мама. Я надеюсь, что ты поймешь и простишь меня, если я уйду слишком рано в лучший мир. Мы еще встретимся.
Кладбище было достаточно новым, судя по всему, мать Элсинды была одной из первых, кого здесь похоронили. Когда мы подошли к неприметным воротам на кладбище Парк Грув, мы сразу увидели, что, в отличие от более крупных современных кладбищ Лондона, оно не сделано как место уединенного размышления посетителей, но лишь для захоронения мертвых тел в земле.
В детстве я часто играла во дворе местной церкви и помню, как мы всей семьей ходили на кладбище Хайгейт, где были похоронены мой дед, дядя и тетя. Я представляла себе визиты Элсинды примерно так же, кладбище, где на тебя взирают строгие лики статуй ангелов и женщин в античных одеждах, заполненное плакучими ивами и скорбными деревьями, увитыми плющом. Представляла себе гробницы и семейные участки, статуи, надгробные камни со странными символами, всю эту странно притягательную магию скорби, которая так часто притягивает девушек определенного возраста и склада ума.
Но это современное кладбище, несмотря на звучное название, было почти лишено деревьев и рощ, да и на парк, в моем понимании, вовсе не походило. Ни одной статуи или памятника, совершенно одинаковые и простенькие надгробные камни. Учитывая, что могилы располагались стройными рядами, впечатление было как от чего-то совершенно прямолинейного и утилитарного, как дом для учеников в школе или казармы. Может, современники мои и посмеиваются над сложными и сентиментальными ритуалами оплакивания, на которых мы выросли, и вполне можно было бы сказать, что мертвым безразлично, как хранят их кости, но кладбище Парк Грув стало для меня образом хорошо организованного и совершенно обезличенного будущего, нисколько не заботящегося об утешении живущих. Нет особых причин, как кто-нибудь скажет, вообще посещать это место после похорон. Так что привычка Элсинды стала выглядеть для меня еще более странной.
– Теперь я понимаю, почему в альбоме мисс Трэверс не было рисунков покосившихся надгробных камней, увитых плющом, или статуй, – сказал Джесперсон, когда мы принялись ходить вдоль безликих рядов надгробий.
– Но непонятно, почему она вообще не брала с собой альбом и карандаши.
– Скорее всего, таинственный мистер Эс не позволял ей делать зарисовки с натуры.