Несколько мгновений над ристалищем висела напряженная тишина. Гулкий удар – и возглас возмущения потряс трибуны. От удара бургундца барон Стемплтон вылетел из седла и, громыхая доспехами, покатился по земле. Его конь с неистовым ржанием продолжал скакать по арене. Отныне по правилам турниров он принадлежал Пенсилю де Ривьеру. Победитель, выдержавший могучий удар, с высоко поднятым копьем пронесся вдоль трибун. Ему аплодировали, но большинство зрителей досадовали из-за поражения своего земляка, которого уносили с поля оруженосцы.
Однако их ждало еще большее разочарование, когда за первым поединком последовали еще три и все они завершились поражением англичан. Турнир едва успел начаться – и такой разгром! Все взгляды с надеждой устремлялись на каждого нового бойца, появлявшегося на ристалище: уж сейчас-то удача улыбнется англичанину. Но эти черные бургундцы вновь и вновь словно шутя выбивали из седла тех, кого Англия считала достойнейшими ратными мужами.
Пятым из бургундцев выступил на поле гордый граф Кревкер.
– О, этот одолеет любого! – сказал герцог Глостер. – Я даже не знаю, найдется ли в Англии воин, способный на равных схватиться с ним.
На этот раз рыцари-англичане долго совещались, пока наконец не выставили бойца. Им оказался Энтони Вудвиль, граф Риверс – родной брат королевы Элизабет. Получив титул благодаря браку старшей сестры, он вскоре освоился при дворе, держался надменно, однако был предан дому Йорков и слепо повиновался королю.
Сейчас граф восседал на белоснежном коне и, горяча его, приветствовал зрителей. Доспехи миланской работы с золоченым, сверкавшим на солнце шлемом, увенчанным плюмажем из белоснежных перьев, слепили глаза.
Ричард-горбун только выругался, завидев его:
– Нашли кого выставить против Кревкера! Хотя, пожалуй, этот дурень напросился сам. Клянусь Распятием, родичи королевы слишком высокого мнения о себе! Впрочем, скоро мы увидим, как славный Энтони Вудвиль вылетит из седла, и полюбуемся, как его поволокут с поля оруженосцы.
Ричард говорил все это с улыбкой, обращаясь к дамам и вельможам, но слова его были предназначены исключительно для ушей Элизабет. При дворе знали о скрытой вражде между супругой короля и его братом. Ричард не мог простить ей влияния на Эдуарда, ее внезапного возвышения, ее неустанного стремления заполнить двор своими родственниками. И хотя он оставался предупредительным и любезным, Элизабет ни на миг не сомневалась, что Ричард ее ненавидит. Так и сейчас: казалось, она не расслышала слов Ричарда, но вспыхнувший румянец невольно выдал ее гнев. Заметив это, Эдуард решил вступиться за молодого Риверса: