В конечном счете, парковка не так утомляла. Это бархатное покрывало… Это ужасное бархатное покрывало. Оранжевое и немного потертое; я на нем сижу. Занавески и вид из окна тоже утомляют.
Я смотрю, как он аккуратно кладет свою куртку на стул. Славный парень. Он широко улыбается и идет ко мне. Я ласкаю его через брюки. У него сразу же появляется эрекция.
— Разденься.
Он садится рядом, начинает нежно меня целовать в шею и ниже, расстегивает мою блузку. Я его останавливаю:
— Нет, пожалуйста, разденься ты.
Это его немного удивляет, он смущенно улыбается и начинает раздеваться. И тут я замечаю, что он не настоящий профессионал. Профессионал не колеблется. Его поведение не зависит от настроения.
Он раздет, на него приятно смотреть. Не мускулист, но смотреть очень приятно. Он приближается ко мне, мы обнимаемся, целуемся. И снова его руки пытаются меня раздеть. Я нежно его отстраняю:
— Пожалуйста, Патрик.
— Почему?
— Потому что. Я останусь одетой.
— Жаль… Я хочу чувствовать ваше тело.
— Жаль. Но это так.
Я вижу, что мой ответ его расстраивает. Может быть, я была немного резка. Я не люблю оставаться без одежды во время таких отношений. По крайней мере, не сначала. Как правило, второй или третий раз наступает редко, и я отдаю себе отчет в том, что занимаюсь любовью полностью одетой в большинстве случаев. Нагота — это слишком интимно, чтобы я захотела ее разделить с такими непостоянными спутниками. Я обнимаю Патрика и опрокидываю его на кровать. У него пятно белой краски на плече.
— Ты занимаешься живописью?
— Сейчас я перекрашиваю мою комнату.
Он выпрямляется. Поднимается.
— Извините меня, я забыл…
Он достает из кармана брюк презерватив. Я его забираю. Но мне не удалось его надеть, потому что нет ничего, ни малейшего намека на эрекцию. Патрик смотрит на меня; он выглядит по-настоящему расстроенным.
— Я не буду говорить, что это со мной в первый раз, это выглядело бы глупо, но это действительно так.
Я говорю, что со мной это тоже в первый раз, и иду в ванную. Я поправляю прическу, привожу себя в порядок при отвратительном освещении, которое сразу старит на десять лет. Я вижу краем глаза, как он начинает одеваться. Я злюсь, это очень глупо. Скорее, я очень раздражена или унижена. В общем, мне плохо. Я возвращаюсь, открываю сумку и достаю сто франков. Он возражает, когда я протягиваю ему купюру.
— Я плачу тебе не за время работы, а за поездку. Сотни франков хватит за поездку?