У Тихони на сковороде жарились макароны – он аккуратно вывалил их в раковину, пока Варшава ловко связывал Шахматиста. Молодой человек наконец разлепил губы:
– Вы меня еще спеленайте…
– Пеленают детей, а тебя мы стреножим, пидорюга, – начал истерику Тихоня, поднося к лицу попа раскаленную сковороду. Варшава его решительно отстранил:
– Не шуми, ты стакан его крови выпьешь. Мое слово.
– Так режьте! – выгнулся дугой парень.
– А нас упрашивать не надо! – внезапно ожил Артем. – Резать будем не вдоль, а поперек! Токарев – мой батя! Понял?!
– Я знал…
Невидимка буквально впился своими бельмами в глаза Артема и словно зацепился в них за что-то… Токарев вздрогнул и неожиданно хлестанул Шахматисту справа в солнечное сплетение. Молодой человек схватил ртом воздух и нырнул лбом в паркет. Артем поднял его за волосы:
– Какие мы нежные! Я тебя давно ищу, сука… Много посуды за это время перебили! Теперь – спрос!
– Сам бы и спрашивал! – как выплюнул паренек, не отрываясь от его глаз, словно гипнотизируя Токарева.
Варшава сдвинул брови и пнул Шахматиста в голень:
– А как – погулять выйти?!
Молодой человек скривился, но даже не застонал, продолжая удерживать взгляд Артема:
– У всех своя правда… А только один бы ты меня никогда не сделал, ментенок… Урками себя обставил, храбрый мальчик…
Тихоня подскочил и вылил ему на шею горячий жир со сковородки:
– Правд много – вера одна!
Невидимка зашипел и задергался:
– Вот пусть Бог и рассудит! По-честному – один в один!
– Что?! – Тихоня приложил ему сковороду к загривку.
Фантом заскрежетал зубами, забился, но продолжил смотреть на Артема:
– Ну, боксер! Давай! Одолеешь – тогда я перед всем честным народом…
Токарева качнуло вперед, к связанному телу:
– И перед прокурорскими?
– Да!
– Жить хочешь?
– Да!
– Падаль. Никто тебя не боится… Согласен!!!
– Дуэль?
– На «тэтэхах», сволочь!!!
– А у меня другого нет!
– И не будет!
Токарев начал нервно доставать пистолеты из-за пояса, вынимать обоймы и передергивать затворы. Красиво разложил стволы на скатерти и взял нож со стола, собираясь разрезать веревки.
Тихоня настолько охуел (а другого слова – просто не подобрать), что, прислонив сковородку к своей ноге, не почувствовал ожога. Варшава сел по-арестантски, глубоко, подпер голову руками и нехорошо улыбнулся:
– Мудро! Нам с задубевшими душами такое в головушки не пришло бы! Да, Тихонь?
Тихоня опомнился, откинул сковородку, шипя от боли:
– Как-то читал я книгу, начало и конец были вырваны… Так там дворяне каждые полчаса – позвольте – не позволю – и пиф-паф! Столько нового узнал!
– Можно потрогать? – Варшава ласково погладил стволы. – Когда их на Урале четырнадцатилетние пацаны собирали, вкалывая по восемнадцать часов в сутки, то думали они про «бей гадов», но никак не про дуэли… Это я так, Артем, рассуждаю… И когда из окопов безусые лейтенанты роты поднимали – то думали, что с матерями по-человечески не простились. А ты – дуэль?! Дуэли бывают только с равными! В книжках так пишут… Артур?! А батя твой?! А Проблема?! А девка эта зарезанная?!