— Тогда я должна увидеть ее в последний раз. Попрощаться. Это необходимо! — Я уже кричала.
— Это невозможно. Ее могут навещать только члены семьи. — Она говорила это и улыбалась мне в лицо.
Я взяла со столика фарфоровую пастушку — белокурую куколку в розовом платье с посохом в руке — и, прежде чем миссис Холтон успела открыть рот и спросить, что я делаю, шваркнула пастушку об пол возле двери. Мы обе наблюдали, как фигурка разлетелась на кусочки, и только голова, по-прежнему целая, откатилась на край ковра. Я бы расколотила все на ее столе, но миссис Холтон схватила меня за руку, скрутила ее и заорала:
— Распущенная девчонка! Надо было тебя сразу выгнать!
Я вырвала руку и, выскочив из комнаты, бросилась бежать по коридору. Три часа подряд я проплакала. Я не пошла на ужин. Мне было плевать на все. Миссис Холтон догонять меня не стала. Она думала, что я пожалуюсь мисс Руд.
Эрнесса убивает Люси. Она хочет превратить Люси в нечто себе подобное, полностью присвоить ее. Убийство ничего для нее не значит. Это всего лишь средство достичь некоей цели. Смерть там, где Эрнесса настигнет Люси. И миссис Холтон распахнула перед ней все двери.
Люси вытянулась на больничной койке. У нее не осталось сил, чтобы пошевелить рукой или открыть глаза, но это уже не имеет значения, потому что ей незачем шевелить рукой, открывать глаза. Ее больше ничто не тревожит. Она совершенно безмятежна. Она готова.
Я жду, когда сообщат, что Люси умерла. Но ничего не слышно. Может быть, миссис Холтон нарочно сказала мне, чтобы помучить, зло подшутить надо мной. Наверное, Люси все еще жива, иначе мы бы уже знали. Новость обязательно просочилась бы. Сохранить секрет от нас невозможно.
Меня никто не наказал за разбитую пастушку. Когда я прохожу мимо миссис Холтон, она отворачивается. Она знает, что я знаю. Она боится встретиться со мной взглядом.
Я не могу спросить ее о Люси. Все, что я могу, — это ждать.
Я долго ждала ее. Я пропустила завтрак. Я боялась разминуться с ней. Остальные девчонки приходили и уходили, а я все так же безмолвно стояла в дверях своей комнаты. Никто не заговаривал со мной. Раздался звонок на утреннее собрание, но она не появлялась. Она из тех, кто оставляет все на последний момент и даже позже, но ухитряется явиться на утреннее собрание, на ужин или на урок за мгновение перед тем, как закроются двери.
Когда отворилась дверь и она вышла, я вздрогнула от неожиданности, хотя прождала ее целый час.
Закрывая дверь, она заметила меня:
— Ты проспала?
— Почему именно она? — спросила я.