Васильев принял их в своем кабинете. Это был высокий импозантный мужчина с седеющей шевелюрой и проницательным взглядом темных глаз. Делал он все просто, без всякой вычурности, свойственной, например, Авениру Запольскому.
«Наверное, именно так и должен выглядеть режиссер старой школы, — подумал Шилов, впервые увидев Васильева. — Чем-то напоминает Олега Ефремова».
Лисичкин первым поздоровался с Васильевым и представил Никиту.
— Я давно обещал вас познакомить с Никитой Шиловым. Это он написал ту самую пьесу.
Васильев пожал Никите руку и с улыбкой сказал:
— Несуществующий автор существующей пьесы? Что ж, приятно познакомиться. Присаживайтесь.
Сергей и Никита расположились в удобных невысоких креслах напротив рабочего стола Васильева. Он, в свою очередь, стал расхаживать по комнате, сунув руки в карманы. У Никиты почему-то появилось неприятное предчувствие. Ему показалось, что оптимизм Лисичкина относительно постановки был несколько преувеличенным. Первые слова Васильева только укрепили его сомнения.
— Драматург — профессия неблагодарная, — сказал режиссер. — На своем веку я встречал, наверное, не меньше сотни людей, которые считали себя способными писать пьесы. Но на самом деле талант был только у двух-трех человек. И тем не менее, пьесы продолжают писать. Ко мне приходят чуть ли не каждый день с рукописями, просят почитать. За последний год мне не попалось ни одной работы, которую я мог бы прочесть дальше первой страницы. Обычно все сразу бросается в глаза. Плохой стиль, искусственность ситуаций, откровенные глупости. Твою пьесу, — он посмотрел на Никиту, — ты не возражаешь, если мы будем общаться без лишних церемоний? Так вот, твою пьесу я прочитал целиком.
Никита попытался что-то сказать, но Васильев властным движением руки остановил его.
— Погоди, я еще не закончил. Итак, я знаю очень многих молодых драматургов. Большая часть из них не имеет никаких шансов на то, чтобы дожить до постановки своих пьес.
Услышав такое, Никита помрачнел. Лисичкин, обративший внимание на состояние друга, ободряюще похлопал его по руке.
— Насколько я мог убедиться, они этого заслуживают. Литературный дар нельзя приобрести упорным трудом, это моя точка зрения. Если тебе от природы не дано таланта, то, увы, никакой работоспособностью и никаким упорством тебе не добиться успеха. Если ты, Никита, думаешь, что сможешь прожить только литературным трудом, то тебе еще многое неизвестно в этой жизни. Что ты думаешь по этому поводу?
— Наверное, вы правы, — осторожно сказал Шилов. — Но мне казалось…
— Об этом позже, — прервал его Васильев. — На вещи нужно смотреть трезво.