Монолог режиссера был прерван телефонным звонком. Пока он выяснял финансовые вопросы, Никита наклонился к Сергею.
— Что-то я не могу понять — ему нравится пьеса или нет?
— Мне он говорил, что нравится. Но…
— Сказал бы все сразу прямо, а не ходил вокруг да около. По-моему, он решил прочитать мне лекцию о современной драматургии.
— Скорее, современных драматургах. Ладно, успокойся, у него просто такой характер. Я-то знаю, что с твоей пьесой все нормально.
Васильев положил телефонную трубку, открыл ящик стола и достал оттуда папку с рукописью. Он держал ее двумя пальцами так, словно боялся испачкаться.
— Перейдем к делу. Вот это твоя пьеса, Никита. Если, конечно, она заслуживает права называться пьесой.
Шилов сдержанно кашлянул. Этот разговор вызывал у него все большее и большее раздражение. Васильев как будто задался целью разнести начинающего драматурга в пух и прах.
— Пьеса показалась мне рыхлой, излишне затянутой. Некоторые сцены вообще не имеют права на существование. Кое-что выглядит просто странно. Все в целом — не смешно.
Никита прикрыл глаза рукой в страхе услышать окончательный приговор. Но Васильев, к его изумлению, неожиданно сказал:
— Но мне нравится. Несмотря на все недостатки, мне твоя пьеса понравилась.
Никита криво усмехнулся.
— Большое спасибо, вы очень любезны.
Васильев помахал ему пальцем, как разбаловавшему шалунишке.
— А ты не умничай, парень, не умничай.
Режиссер положил папку с рукописью на стол и стал задумчиво перелистывать страницы.
— Я тебе скажу, почему она мне нравится. В этой пьесе есть то, что я люблю. Она правдива. Ты знаешь, это может показаться странным, но в последнее время мне не попадались работы, за которыми я видел бы настоящую жизнь, настоящие чувства. А вот в этой пьесе они есть.
Он встал из-за стола и отвернулся к окну. Пауза затягивалась.
Никита и Сергей переглянулись, пожали плечами.
— Юрий Петрович, вы меня, конечно, простите, — взял на себя инициативу Лисичкин, — но все-таки нам хотелось бы узнать — что вы решили насчет постановки?
— То есть?
— Помнится, вы говорили, что намерены сделать спектакль по этой пьесе. Надеюсь, это еще в силе?
Васильев посмотрел на него с таким неодобрением, что у Никиты все внутри похолодело. Может быть, Лисичкин поторопился?
— Я еще ничего не решил.
— Но ведь… — начал было Сергей, однако Шилов дернул его за рукав.
— Да, молодость всегда нетерпелива, — улыбнулся Васильев. — Я понимаю, вам все хочется знать наперед. Что ж… сформулируем вопрос так: Никита, ты смог бы на месяц запереться в четырех стенах и притвориться, что еще не все знаешь в этой жизни?