– Нет, – резко оборвала его Жаклин и нажала кнопку первого этажа.
Красный Кадиллак на парковке выделялся слишком отчетливо. Ингрид разговаривала с каким-то полицейским на повышенных тонах. Он явно не хотел пропускать ее в учреждение без допуска.
– Это свидетель, – пояснила с расстояния Жаклин.
Мужчина кивнул и вернулся на пост охраны.
Ингрид выглядела помятой и словно опять постарела на десяток лет. Строгую одежду она сменить не успела, поэтому свежести от нее не исходило. И все же аромат дорогих духов перекрывал посторонние запахи.
– Я тебе целый день звонила, – тускло улыбнулась она.
Девушка остановилась в нескольких шагах и повернулась профилем.
– Вы проверили информацию? – строго спросила Жаклин.
Зубы Ингрид стучали. Она обхватила тело руками, запахивая легкое пальто так плотно, что затянулись швы.
– Прошу тебя, давай обсудим это в кафе, – умоляла посиневшими губами она.
Жаклин кивнула и развернулась на девяносто градусов, оказавшись к ней спиной.
– До кафе пешком не дойдешь, – несмело улыбнулась Ингрид.
– Следуйте за мной, – бросила Жаклин.
Женщина смиренно подчинилась. Она была готова оказаться в любом здании, только не на этом холоде. В лифте Жаклин молчала, а Ингрид пыталась что-то сказать. Она ощутила, какую власть имеет над ней эта девушка. Жаклин приказала войти в кабинет – и та безропотно вошла. Кабинет напоминал комнату для допросов: крохотная и с минимальным интерьером.
– Садитесь, – кивнула на один из двух стульев полицейская.
– Мой дядя известный немецкий писатель. Иногда мы навещаем друг друга. Он бы мог посоветовать тебе какие-нибудь писательские курсы, – смущенно улыбнулась женщина, оглядываясь в поиске чайника или кофемашины.
– О чем пишет ваш дядя? – заинтересовалась Жаклин.
– Майкл Мур. Может, слышала о таком? Детективы, военные драмы…
– Он ведет расследования?
– Отчасти, да. Я присутствовала во время написания одной из его работ. Ходила с ним по библиотекам, разыскивала какие-то данные…
– Исторические архивы? Он пишет о прошлом?
– Он романист. Будь он реалистом – писал о настоящем, будь фантастом – о будущем. Но он слишком старомоден. Он даже битников до сих пор не принимает. Грязь в литературе для него нечто из ряда вон.
– Что с Акселом? – прервала ее мысли Жаклин. – Вы что-нибудь о нем узнали?
– По этому делу я узнала мало. Кроме как в мелких махинациях он ни в чем не замечен. Сперва я думала, что Аксел совершил что-то неприглядное, и его мог покарать какой-нибудь больной идеалист. Или религиозный фанатик. Такие случаи весьма нередки.
– Знаю, – кивнула Жаклин. – И все же никто из подозреваемых ничего плохого не совершил. Во всяком случае, двое из них не могли совершить нечто подобное физически.