– Оставьте Аксела в покое, – пригнулась Ингрид. – Он не тот, кто вам нужен, поверь мне.
Жаклин посмотрела на них с подозрением и неприязнью.
– Нас связывало только одно дело, – пыталась оправдаться женщина. – Оно закончилось, и контакт мы больше не поддерживали. Это был единственный раз, когда я пользовалась его услугами. Я не хотела, чтобы ты думала обо мне плохо. Любой обеспеченный человек совершает какое-то хотя бы самое незначительное преступление.
– Поэтому я не должна рассматривать Аксела как центральную фигуру? Потому что именно вы испортили ему репутацию?
– Процесс об иммигрантах здесь никакой роли не играет.
– Не играет, – согласилась Жаклин, – зато описывает вашу характеристику как нельзя более четко.
Ингрид вздохнула и мысленно успокоилась.
– Родственников нет ни у одной из жертв. Сколько жертв по этому делу вы насчитали?
Девушка откинулась на спинку стула и опустила руку в карман за сигаретой. Ингрид наклонилась над столом и сказала как можно тише:
– Я знаю, где скрывается Ноель Скол, брат первой жертвы, Вигго Скола. Они участвовали в одном из дел связанном с имуществом. Умер их неродной дядя. Тот, что воспитывал братьев на пару со своей женой, миссис Ясперсон.
– Старухой из дома престарелых? – отложила сигарету Жаклин.
– Да, четверть наследства он оставил им, еще по части – собственным детям, которые теперь в Швеции не живут. Меньше всего досталось жене. Они не особо ладили. Хотели развестись еще после рождения детей, но процесс этот запустили, а, в конце концов, бросили, как это обычно бывает. Разумеется, факт этот женщину не обрадовал. Видимо, старик полагал, что та протянет свой короткий срок на государственные средства, и особых нужд у нее нет. Скупая и жалкая, она жила в одиночестве до конца дней. В целом, ей можно посочувствовать. Дети за наследством отца даже не приехали, не говоря уже об ее похоронах.
– Паршивый характер?
– Более чем. Говорят, не было и дня, чтобы она не била детей до тех пор, пока им не исполнится двенадцати лет.
– Так же она воспитывала и братьев – близнецов?
– С ними она обходилась еще хуже, – махнула Ингрид. – Может, соседи что-то и привирают. С фантазией обычно у них проблем нет. Но в основном это правда. Ее не раз проверяли органы опеки. Семья обеспеченная, и скандал ей был не нужен.
– Что в итоге получили братья?
– Почти ничего. Четверть наследства приравнивалась дому на юге Швеции. Дядя хотел, чтобы мальчики зажили спокойной уединенной жизнью в горах и забыли об ужасах детства. Он действительно их любил, но, по всей видимости, был крупным подкаблучником и не мог перечить жене. Это было своеобразным искуплением перед детьми. Искупление это оказалось невелико. Сарай в самом заброшенном районе Стокгольма. Совершенно жалкого вида домик, в котором способны поместиться разве что пара кроватей и телевизор.