Грейс. Она подгорела.
Эстер. Самую малость, душенька.
Эдвин (глумливо). Как говорится, сущее объедение, но местами.
Эстер. Боюсь, все дело в кастрюлях, Эдвин. Они истерлись почти до дыр. Право, пора их заменить. Мне стыдно давать миссис Довер их чистить.
Новые кастрюли Эстер выпрашивает у мужа битых семь лет — тщетно. Эдвин ведет строжайший счет каждому грошу, отпущенному на хозяйство. Не столько из скупости, сколько из опасения внезапно впасть в нужду, ибо живет в вечном страхе, что не сегодня завтра и его пенсию, и доходы с капитала, и недвижимость сметет с лица земли катастрофа — война, государственный переворот, стихийное бедствие. Он боится рабочего класса, ему мерещится, как под дверь, за которой укрылась Привилегия, просачиваются, точно в паводок, зловещие воды социализма.
И когда, помахивая терновой тросточкой — типичный здравомыслящий англичанин с головы до пят, — Эдвин прогуливается по сельским тропинкам, то не подумайте, будто он подставляет лицо благодетельному солнышку, нет — он принюхивается, нет ли в воздухе первых признаков вражеских отравляющих веществ, коим предстоит с минуты на минуту окутать Британские острова.
Эдвин. У худого столяра, Эстер, всегда рубанок виноват. Ни о каких новых кастрюлях в настоящее время, естественно, не может быть и речи. Идет война. Металл нужен для оружия. Я просто удивлен, что ты заводишь такие разговоры, где твой патриотизм?
Эстер. Ох, правда. Мне и в голову не пришло. Прости, пожалуйста. Давай сюда овсянку, Грейс, я сама ее съем.
Грейс, не говоря спасибо, отодвигает от себя тарелку. Матери, по ее мнению, для того и созданы, чтобы подбирать отбросы, поглощать свидетельства своей кулинарной несостоятельности.
Грейс. Мне? Жить вместе с каким-нибудь уличным сопляком из Ист-Энда? Молли (подруга) говорит, что тетка пустила к себе эвакуированных, так они навезли полно блох, гнид, делают в постель, спят прямо в белье и плохо пахнут. Пап, ни в коем случае. Только не в моем доме.
Эстер. В нашем, Грейс. Ничего, справимся как-нибудь. Подумай, сколькому ты их можешь научить. Надо делиться тем хорошим, что тебе досталось. Бедняжечки, одни, без матерей. Многие даже ни разу в жизни не видели овцу или корову, и уж подавно — деревенскую усадьбу. Папа совершенно прав. Все мы, Грейс, душенька, должны сплотиться воедино, и дети тоже.
Грейс. Зачем?
Эстер. Иначе нам не победить мистера Гитлера.
Грейс. Тогда пусть лучше он нас победит.
Не чересчур ли далеко она зашла? Да, чересчур.
Эдвин. А ну-ка ступай к себе в комнату, Грейс.
Грейс. Но я еще не доела.