И все-таки она уходит. Она побаивается своего гневливого родителя, особенно в утреннее время. Эстер — тоже.
Эдвин. Эстер, ты вконец распустила девчонку. Будем надеяться, эвакуированная пособьет с нее спеси. Я тебя записал на девочку.
Эстер. Ой. Я, честно говоря, рассчитывала на мальчика, помогал бы мне в саду.
Эдвин. В саду! Никакого сада отныне не будет. Будет огород. Боюсь, Эстер, что цветочным выставкам, равно как и твоим победам на них, пришел конец. Война, не время забавляться рюшками да финтифлюшками.
У Эстер темнеет в глазах.
Ибо Эстер, которая способна дальше заглянуть в будущее, нежели ее супруг, проводит много времени, работая в саду, и сад благодаря ее попечениям цветет и благоухает. Шелковые газоны, ухоженные клумбы, изобильный розарий — от роз у Эдвина першит в горле и щекочет в носу — уже много лет средоточие ее интересов, ее единоличные владения. Теперь Эдвин, судя по всему, считает себя вправе посягнуть на них.
Что ж, идея посягательства на чужие владения, несомненно, витает в воздухе. И все военные годы по саду метут туда-сюда смерчи сражений — сегодня Эдвиновы лук и морковь теснят цветочные бордюры Эстер, завтра — наоборот.
В то утро, когда объявлена междоусобица, Эстер пребывает в чрезвычайно расстроенных чувствах. Она уходит на кухню и принимается соскребать со стенок кастрюли горелую овсянку, стараясь не ронять слезы в мыльную воду.
Кто же она, эта Эстер, жена Эдвина (неоспоримо), мать Грейс (предположительно), названная мать Марджори и Хлои? Она — дочь приходского священника. Служение людям у нее в крови, и она считает, что хотя бы ради детей обязана оставаться мужественной, не унывать и не жаловаться. Подобно мужу, она терзается ощущением утраты. Он утратил карьеру и честь. Она утратила веру, проснулась как-то утром с безрадостным сознанием, что отец недолюбливает ее — его сердце отдано сыновьям, с сознанием, что господь, если он и существует, отнюдь не всеблаг. Теперь она несчастна из-за Эдвина, и только из-за Эдвина, однако он, как и ее отец, есть данность в ее бытии, и она к этой данности привыкла.
Она вышла замуж поздно, в тридцать лет, когда родители умерли, оставив ей небольшие деньги. Ее миловидность несколько поблекла: большие, слегка навыкате, глаза, много пушистых волос, увядшая кожа. День-деньской она хлопочет по дому, безостановочно и бестолково.
С мужем они спят врозь с тех пор, как родилась Грейс (а роды были тяжелые, а хотелось ей мальчика). И в лучшие-то времена физическая близость стоила ей огорчений, а ему — усилий.
Поэтому в такое утро, как сегодня, он готов ненавидеть ее и будет, будет,