— Мне знаешь что обидно, — говорит Марджори, — как ведут себя его другие дамы. У многих в доме наверняка стиральные автоматы, непонятно, отчего бы им тоже не вносить свою лепту. Если их хватает на то, чтобы спускаться к нему по этой его лестнице — местные хиппи в последнее время устроили на ней что-то вроде общественной уборной, — значит, хватит и на то, чтобы разбирать его грязное белье. Я свое все отдаю в прачечную, а вот отдать Патриково не хватает духу. Деньги бы ладно — но как-то совестно.
— Извини, о Патрике мне бы тоже не хотелось разговаривать, — говорит Хлоя. — Это не к добру.
Патрик Бейтс живет в грязном полуподвале и пишет там в полутьме картины. За них очень недурно платят, хотя уже не так, как десять лет назад, когда он был на вершине славы. По слухам, Патрик очень богат, но сам божится, что не кладет деньги в банк, а сжигает. Тратит он, во всяком случае, гроши. С тех пор как не стало Мидж, жены Патрика, его странности делаются все заметнее. Когда Мидж умерла, он плясал на ее могиле.
Патрик всегда писал небольшие картины — теперь они близки к миниатюрам. Для него не редкость разместить целый гарем на холсте, отмеренном по бутербродной тарелке; краску он наносит косметическими кисточками. Патрик — скряга. Он попрошайничает, клянчит еду и одежду. Ему сорок семь, но выглядит он старше. Щеки у него ввалились над беззубыми деснами — он жалеет деньги на зубных врачей. Когда разболится зуб, сам его вырывает.
Хлоя не видела Патрика девять лет, с того дня, как пошла к нему просить денег на Кевина и Кестрел — Оливер, на которого легли заботы по их содержанию, ворчал и злился — и вместо денег принесла Имоджин.
Теперь она предпочитает не говорить о Патрике и не думать. Вычеркнуть его из жизни. Хочет, чтобы он не общался с детьми. Этот человек — стихия, разрушительная и коварная. Он прошелся по ее жизни, подобно ангелу смерти, под личиной то злобного гнома, то бога Пана.
— «Что делал Пан, великий бог, в камышах на речном берегу»[3], — говорит она. В тринадцать лет, готовясь к конкурсу по декламации, они зубрили эти стихи наизусть. Премия досталась Хлое.
— Действительно — что? Это мы все постоянно хотели знать, — едко говорит Марджори. — Что касается Патрика, тебе стоило бы о нем поговорить. Он, как-никак, папаша всем этим деткам.
— Заочный отец иной раз хуже, чем никакой, — говорит Хлоя. — И потом, у них все стены увешаны его картинами, так что в известном смысле он, как и его гены, всегда незримо с ними. Оливер не может их не накупать, несмотря ни на что. Ты себе не представляешь, какое количество их умещается на одной стене — я подчас думаю, им конца не будет.