Ах, эти рыбацкие домики, эти безлюдные, скалистые берега. Целуйся и обнимайся, сколько душе угодно, кругом, на многие мили, — ни души. (Теперь не то. Через пять минут какой-нибудь спасатель заберет тебя за непристойное поведение в общественном месте.) Кристи насытился, Грейс, полная томности и неги, — тоже. Деликатно, но настойчиво он осведомляется насчет ее утраченной девственности. Это немаловажное обстоятельство.
Увлечение верховой ездой, говорит она.
Что ж, в конце концов, бывает и такое.
Потом — назад, в Сент-Джонз-Вуд, к обязанностям молодой супруги. И нет, казалось бы, в эту пору невинности никаких видимых оснований сомневаться, что Грейс и Кристи будут, как в сказке, жить-поживать и добра наживать в любви и согласии.
Грейс ухитряется даже забеременеть в первую брачную ночь.
Что за верный глаз, какая ловкость, удачливость! Вести так смело игру с судьбой! Какое чувство меры — точно знать, чего хочешь, и не замахиваться на большее.
Хорошее время!
В марте у Грейс рождается мальчик. Пьер. Через два года она рожает Петру. Дети — хрупкие, слабенькие, плаксивые, как будто деды и прадеды вложили всю свою могутность в родителей, ничего не оставив на долю следующего колена. Грейс любит их без памяти.
А Марджори! Марджори едет на свадьбу Грейс. (Патрика не приглашают.) Она счастлива за подругу, и кожа у нее на лице гладкая, без единого пупырышка. На ней платье нового силуэта, с мягкими, неподложенными плечами, узкое в талии и с пышной юбкой, — и, между прочим, могла бы не стараться девушка, потому что на свадьбе, спасаясь от грозы под дубом, она знакомится с Беном, которому решительно все равно, как она выглядит, но очень нравится слушать, что она говорит.
Не проходит и трех недель, как она бросает Фрогнал-хаус и перебирается в тесную квартирку в западной части Килбурна, где живет Бен. Бен учится на архитектора и приглашен на свадьбу потому, что Кристи связан деловыми отношениями с его отцом. Самому Бену те методы, которыми Кристи пользуется в делах, не говоря уже о строительстве, внушают серьезное недоверие, но он держит его при себе. Родные Бена — сионисты. Марджори в сомнении, не следует ли ей, дочери еврея, с сочувствием относящейся к этой многострадальной нации, тоже перейти в иудейскую веру? Однако Бен, который приемлет свой иудаизм скорее в политическом, нежели религиозном аспекте, считает это излишним. А пожениться — с этим они всегда успеют. Оба твердо верят, что впереди у них долгая совместная жизнь. К тому же, если пожениться, Марджори теряет стипендию, которую после многочисленных писем от адвоката и высочайших повелений от Элен из далекой Мексики ей наконец-то с неохотой предоставляют местные власти.