— Дорогой мой, — строго сказал он, — она уже почти шесть недель не имеет никаких известий от вас. Поэтому и беспокоится. Что с вами случилось?
Последовала долгая пауза. Дон прислушивался к молчащей линии. Ему казалось, что он слышит чье-то прерывистое дыхание.
— Алло? Вы еще здесь, Джон?
— Да, — вяло ответили ему. — Что вы сказали?
— Ваша жена уже шесть недель не получала от вас известий. Что с вами случилось?
— Шесть недель? Не может быть, я ей писал.
— Она получила от вас лишь одно письмо. Что с вами случилось, Джон?
— Шесть недель…
Голос умолк, и снова наступила долгая тишина. Дон уже хотел заговорить, но услышал звук, от которого озноб пробежал у него по телу. Это был сдерживаемый плач мужчины.
— Джон! — закричал Миклем. — Что с вами? Вы больны?
Длинная пауза, и снова тот же невыразительный голос:
— Не знаю. Просто мне кажется, что я, может быть, сошел с ума. Я не знаю, почему я здесь, я не знаю, что делаю. О, ради Бога, Миклем, приезжайте и спасите меня.
— Успокойтесь, — сказал Дон, едва сдерживая волнение. — Я немедленно вылетаю. Я зафрахтую самолет и сразу же отправлюсь в Париж. Через пару часов я буду у вас. Оставайтесь в номере и успокойтесь…
— Поспешите, — сказал голос без всяких эмоций. — Поскорее приезжайте.
На другом конце провода явно перестарались. У Миклема вдруг возникло подозрение.
— Я прилечу немедленно, — сказал он. — Успокойтесь, через пару часов я буду у вас. — Он щелкнул ногтем по телефонной трубке, рассчитывая, что человек на том конце подумает, будто он положил ее на рычаг. Сам же он прижал ухо и прислушался.
Хитрость удалась. Дон услышал тихий смех. Голос, который звучал так, словно говорящий был в некотором отдалении от телефона, сказал:
— Он попался на удочку.
В ответ кто-то заорал:
— Заткнись, Пауль, ты осел!
И связь прервалась.
Миклем долго сидел, задумчиво разглядывая стену. Он нечасто терял самообладание, однако сейчас был в раздражении. Он был одурачен, и это задевало его гордость. Если бы этот человек не сказал по телефону лишнего, Дону пришлось бы слетать в Париж. После того как удалось обнаружить ловушку, он понял, что люди, от которых прятался Трегарт, хотят отвлечь его и выманить из Венеции. Самым отвратительным было то, что Мария Нецке хотела его обмануть.
— Ты здорово в ней обманулся, — сказал себе Миклем и с досадой ударил кулаком о стул. — Она и ее братец, безусловно, играют в этой истории не последние роли. Можно было бы догадаться и раньше, но до чего же ловко они все это устроили! Надо быть очень осторожным. Так вот всегда и бывает, когда увлекаешься хорошенькими глазками.