— Деирдре как-то мимоходом упомянула о нем. Он, очевидно, исполнял обязанности конюха, пока оставался в Кап-Франсе.
Дуг поднял брови.
— Я не могу себе представить Джефа в роли слуги, — пробормотал он.
Нора невесело рассмеялась:
— Я тоже не могла представить его себе в качестве раба на плантации сахарного тростника. Но ведь ты уверен, что это он, не так ли?
Дуг как раз завязывал бриджи над шелковыми чулками. Это было утомительно — каждый вечер втискиваться в этот наряд, но Дуг отказался от личного слуги, который должен был бы одевать его.
— Сходство поразительное, — заметил он. — Он как две капли воды похож на Аквази, и тот, кто знает Маану, тоже заметит в нем ее черты. Это не может быть случайностью. Ты ведь говоришь, что он тебя узнал.
Нора пудрила лицо.
— По крайней мере, мне показалось, что он меня узнал. А тебя?
Дуг пожал плечами.
— Джефу тогда было четыре года, — задумчиво произнес он. — Он на три месяца моложе Диердре. И это естественно, что он не помнит меня, он ведь знал меня лишь короткое время. А ты… ты выглядишь не так, как в Нэнни-Тауне. После стольких лет… И, кроме того, я не могу представить себе, чтобы Маану старалась сохранить воспоминания о нас. Однако все это легко можно будет выяснить. Нам просто нужно спросить у этого раба.
Дуг стряхнул пудру со своего парика, и Нора чихнула. На этот раз она не посмеялась над неуклюжестью своего мужа, а лишь обмахнулась веером.
— А потом? — серьезно спросила она. — Что мы будем делать потом, если окажется, что это действительно Джеф? Выкупим его и подарим ему свободу?
Дуг сжал губы:
— Это непростой вопрос. Именно поэтому я и не заговорил с ним — не хочу будить в его душе напрасные надежды.
Нора видела в зеркало, как неуверенно чувствовал себя ее муж, но он тоже наблюдал за сменой выражения ее лица. Ее руки дрожали так, что ей с трудом удалось накрасить губы помадой.
— Мы… мы, собственно говоря, должны это сделать. Джеф не должен быть рабом. Мы обещали Маану… обещали Нэнни… — Нора не договорила до конца. Дуг шагнул к ней и прижал ее голову к своей груди.
— Нора, тогда Джеф был еще ребенком… Мы обещали заботиться о нем, и мы это сделали, для него и для Маану. Он был свободным, и у него были все шансы быть счастливым. То, что он потом сделал со своей жизнью…
— Ты хочешь сказать, что он сам во всем виноват? — набросилась на мужа Нора. — Но это не так! Он раб, потому что он черный!
Дуг фыркнул.
— Если бы он был белым, его бы повесили, — жестко заметил он. — Так что в данном случае Джеф может считать, что ему повезло с цветом кожи. А рабство он может считать наказанием. Если бы его помиловали как белого, он попал бы в лагерь для пленных. У французов есть острова, на которых жизнь не очень-то комфортна. И подумай о том, что рассказал Виктор о маленькой Бонни. Она хотела вместе с Джефом открыть лавку в Кап-Франсе. Все уже было готово. Вместо этого Цезарь, или Джеф, снова сбежал и примкнул к пиратам. Он упустил свой шанс. А что он сделает сейчас, если мы снова дадим ему этот шанс? Воспользуется ли он им наконец или сразу же помчится в Кап-Франсе, прихватит там свою Бонни и бросится навстречу следующему опасному приключению?