Нора вздохнула. Ей было тяжело. Однако она просто не могла смотреть на Джефа такими же трезвыми глазами, как Дуг — и Виктор, наверное, тоже согласился бы с ее мужем. Зять честно признался Фортнэмам, что он, собственно, был даже рад, когда не нашел этого высокого чернокожего на рынке рабов. А это влекло за собой следующий вопрос: надо ли им говорить Виктору о том, что этот молодой человек находится здесь? Нужно ли рассказывать ему всю эту историю? А Деирдре… нужно ли сообщать об этом ей? Ведь она, может быть, уже и не помнила своего сводного брата…
Деирдре сидела словно на раскаленных углях и безо всякой охоты ковырялась вилкой в еде, в то время как ее сосед по столу громко разглагольствовал о том, как можно увеличить потребление сахара в Европе. Он мечтательно говорил о шоколадных лавках, и по нему было видно, что он любит сладости. Живот господина Гаше едва не разрывал его шелковую жилетку. Этот разговор нагонял на Деирдре скуку, но, вероятно, она так же не находила бы покоя, если бы речь коснулась одной из ее любимых тем. Все ее мысли кружились только около Цезаря.
Большой чернокожий находился в этом поселке рабов! Она снова нашла его. И теперь ей нужно пробраться к нему, ей нужно… Деирдре искоса посмотрела на Виктора и почувствовала сомнения. Неужели она действительно хочет начать все сначала? Она ведь знала, к чему приведет ее встреча с Цезарем! И живо представляла себе, что скажет Амали, если ее хозяйка опять начнет изменять своему мужу. Все это было неразумно, неправильно. Она шла на риск, который невозможно было оценить. Однако необъяснимая власть, которую имел над ней этот чернокожий, была сильнее.
Когда ужин наконец завершился и дамы удалились пить кофе, а господа — курить сигары в отдельной комнате, Деирдре пробормотала какой-то надуманный предлог и поспешила в сад. Он был не таким пышным, как в Новом Бриссаке. Было заметно, что Иветта Дюфрен не любила бывать на свежем воздухе. Но для Деирдре планировка этого сада была на руку. Между кустами магнолии и древесными папоротниками можно было легко слиться с темнотой. Деирдре выбрала для этого вечера темно-синее платье. Она вздохнула, когда дом остался позади.
И вдруг она поняла, что у нее нет никакого плана. Бежать в поселок рабов было невозможно — ни в шелковых туфлях на высоких каблуках, ни в длинном платье, достигавшем земли, на котором через три шага были бы видны следы соприкосновения с грязными дорожками. И нельзя исключить того, что пойдет дождь… В это время года дождь шел почти каждую ночь. Уже сейчас не было видно ни луны, ни звезд, значит, небо было затянуто тучами. Деирдре нерешительно повернула в сторону дома. Ее мать скоро заметит ее отсутствие…