Я сделала еще одну попытку, на этот раз сильнее покачивая бедрами.
— Нет. Смотрите сюда.
Он встал и принялся горделиво расхаживать по комнате, виляя бедрами из стороны в сторону.
— Ну, теперь понятно?
Это продолжалось несколько минут, пока он в конце концов не схватил меня за плечо и, глядя мне в глаза, не прошептал:
— Дороти. Вы готовы стать Дороти.
И снова вышел из комнаты.
Рухнув на стул, я почувствовала, как у меня урчит в животе: должно быть, время обеда уже давно прошло, но узнать это наверняка было невозможно. Я оставила свой мобильный на одном из охранных постов и теперь находилась в ином измерении: время здесь текло по-другому.
Через несколько минут дверь отворилась. Это снова был человек с эспаньолкой.
— Все, ваш выход.
У меня закружилась голова.
— Быстро! За мной!
Мужчина устремился по коридору. На этот раз мне пришлось бежать со всех ног, чтобы не отстать. Он открыл какую‑то металлическую дверь и втолкнул меня внутрь.
— ДОРОТИ, – объявили по громкоговорителю.
Меня провели в картонные декорации офиса, но, когда я оказалась внутри, офис вовсе не показался мне картонным: он выглядел как дорогой лондонский офис с бордовыми стенами, акварелями в рамах, кожаными креслами и кедровой мебелью.
И там, за столом, сидела она, в ожерелье из крупного жемчуга и строгом черном костюме, открывающем совсем не строгую ложбинку на груди, – это была Гавиота. Женщина в белом халате брызгала чем-то на ее кукольные, медного цвета локоны, а другая пудрила ей носик.
Вокруг ее возлюбленного, Родриго Монтальво, также суетились женщины в белых халатах. Он был еще не на съемочной площадке, но я уголком глаза видела, что он ждет своей очереди снаружи. Должно быть, он готовился удивить Гавиоту неожиданным появлением в ее офисе и снова завоевать ее любовь (она-то думает, что он сидит в тюрьме в Мексике).
Актер, исполняющий роль Родриго, был таким же рослым, каким казался на экране. Он был просто огромным, как бык-чемпион ангусской породы. С каких это пор люди стали вырастать до таких размеров? У Родриго была челюсть на пол-лица. Он запросто мог бы проглотить Гавиоту: ее голова была ему на один укус.
Свет ослеплял: нас окружали гигантские камеры на кранах. Я чувствовала, как потеет моя шея под тесным воротником джемпера.
– Cinco, cuatro…
Пошел отсчет времени.
Но что же я должна делать? Человек с эспаньолкой объяснил, что сцены будут снимать не в хронологической последовательности, но не сказал, в каком порядке это будет происходить.
Кто-кто вложил мне в руки черную папку. Я стояла в дверях, а Гавиота сидела за столом: это значило, что я должна подойти к столу и попросить ее проверить список гостей на вручении премий «Лучшая текила».