- Это я всегда успею, - глухо сказал викинг. - А кто же ты такая, что графиня из Байе решила удочерить тебя? Где твоя семья?
Эмма молчала. Хуже не будет, если она скажет правду. Но мысль о том, что ее родители были королями, вовсе не волновала Эмму и попрежнему казалась странной. Викинг не поверит ей, как и самой ей не верилось.
- Тому, кто медлит с ответом, наверняка есть что скрывать.
- Я была просто покинутым ребенком, - с дрожью в голосе сказала девушка. И, чтобы сменить тему, добавила: - Если не ошибаюсь, жаркое уже обуглилось.
Ролло принялся возиться со стряпней. Эмма же снова отвернулась к стене. Она испытывала некоторое облегчение, поняв, что Ролло не убьет ее, но и ощущала мучительную боль от того, что так легко отреклась от Пипины. Она любила свою приемную мать и не могла вообразить, что предаст ее в один миг. Ей хотелось плакать, губы ее вспухли и задрожали, она всхлипнула. Но и только. С той ночи, как пал Гиларий, она не могла больше плакать. И от этого боль и стыд становились все более жгучими.
Ролло слышал ее сухое рыдание. Он почти не помнил человека, давшего ему жизнь, она же любила женщину, загубленную Ингольфом. И тем не менее он чувствовал, что поступает милосердно, оставляя ей жизнь, ибо правда на его стороне. Даже если она солгала. Вид пленницы пробуждал в его душе скорее снисхождение, чем гнев. К тому же она была так слаба и беззащитна и, несмотря на ее измученный, болезненный вид, оставалась на редкость привлекательной. Возможно, эта проклятая Пипина из Байе и взяла ее к себе из-за того, что девочка была так хороша собой.
Когда мясо было готово, Ролло отнес добрую часть пленнице.
Эмма не ожидала, что после того, как он узнал о Пипине из Байе, он станет делиться с ней. Еще больше она удивилась, когда Ролло налил из бурдюка вина в плоскую старую чашу и, подогрев его на угольях, поставил перед ней.
- Когда доешь, выпей все. Это поможет тебе избавиться от хвори.
Она поглядела на него изумленно.
- С чего бы это коту величать мышь подружкой. если она у него в когтях?
Ролло ответил взглядом, разящим, как кинжал.
- Потому, что эта мышка - его добыча. Она принадлежит ему. А я привык держать мое добро в сохранности.
Больше они не сказали друг другу ни слова.
После еды Эмма почувствовала себя лучше, а вино согрело ее.
Она крепко уснула, а когда открыла глаза на другое утро, то чувствовала себя куда лучше. Ушла слабость, ее больше не лихорадило. Однако снова шел дождь, в проем крыши лило, и Ролло, привалившись к стене, с отсутствующим видом полировал лезвие меча. Сталь голубовато сверкала, когда он переворачивал клинок, длинный и отточенный, как бритва. Ярл смотрел на него нежно, как на близкое существо.