Она чуть помедлила, припоминая:
- “И мы испытываем побуждение делать добро, после того, как сердце наше зачало от Духа Твоего мысль об этом”. Воистину это прекрасно, Ги, не правда ли?.. О, почему ты так смотришь на меня?
Ги и в самом деле был поражен. Эта лесная девочка, голова которой была полна языческих напевов, обучена грамоте и так непринужденно проявляет свои способности к экзегетике! А ведь обучение наукам - высшая привилегия, достояние круга избранных.
- Откуда… - спросил он хрипло и помедлил, ожидая, пока рассосется ком в горле. - Откуда тебе это ведомо?.. Кто тебя научил?
Улыбка девушки сверкнула жемчужным блеском в свете луны.
- Матушка и отец Тилпин. Добрый Тилпин, когда бежал из Сомюра, прихватил с собой столько книг, сколько мог унести. И это истинное сокровище, ибо настоятель Ирминон говорит, что за одну только Псалтырь в переплете из слоновой кости с золотыми застежками можно выменять боевую лошадь, а дядя Фульк утверждает, что хороший скакун может стоить до ста солидов!
- А какие это книги?
Перечень оказался довольно обширным. Библия, труды блаженного Августина, Псалтырь, небольшой Часослов, а кроме того - Ги поразился - возмутительно языческая литература: Тацит, греческий Гомер, трагедии Софокла, грубые пьесы Плавта, любовный роман Лонга, который особенно восхищал юную воспитанницу монастыря. Его невеста перечитала всю эту языческую чушь! Он не смог сдержать негодования, но тут же получил решительный отпор. Разве достойный Алкуин, глава академии, устроенной Карлом Великим, не писал:
“Пусть прочитает меня, кто мысли древних хочет постигнуть, Тот, кто поймет меня, грубость отбросит навек”.
Ги пришлось уступить. Его наставник Одон Музыкант весьма почитал Алкуина - знаменитого просветителя времен императора Карла, Ги же буквально преклонялся перед зрелой мудростью этого молодого монаха. Эмма сейчас же заинтересовалась - почему Одона прозвали Музыкантом. Глаза юноши вспыхнули, и он с увлечением принялся повествовать о любимом учителе.
Так они сидели у воды, болтая, юные и прекрасные, как духи леса. Высоко в небе плыла огромная луна. В прозрачном воздухе неподвижно стыли черные листья. Здесь, на открытом берегу, было светло почти как днем, и легкая рябь, волновавшая гладкие воды заводи, отбрасывала лучистые блики на лица молодых людей. Деревья стояли, словно вслушиваясь в тайну ночи. К завораживающему пению цикад и сверчков примешивалась божественная трель соловья. Где-то одиноко прокричала сова, плеснула рыба. От заводи пахло свежей водой, в воздухе, кружа голову, витали ароматы мяты, ландышем и цветущего шиповника. Им было хорошо и легко вдвоем.