– Несите меня к сыну. Ну, живо!
Лекарь возражать не стал, но и нести не стал. Пощелкал пальцами; откуда-то возникли евнухи, подхватили.
– Несите госпожу в ее комнату.
– Нет! – крикнула она, удивляясь, откуда у нее взялись силы на крик. – Нет! Несите меня к сыну!
Где Сулейман? Ведь он ничего не знает! Сын написал письмо ей…
– Срочно пошлите за моим… За Великим Султаном! Срочно…
Она открыла глаза. Она снова была в своей комнате. Ее не послушались и принесли сюда. Наверное, она потеряла сознание. Но все же – должны были выполнить ее приказ. Хасеки она или кто?! Те, кто ослушался, должны быть наказаны…
Кто-то сжал ее пальцы. Кто-то… Сулейман. Муж.
– Что… что…
Он ткнулся лбом в ее руки.
Слегка приподнявшись на локтях, она увидела, что плечи Сулеймана крупно трясутся. Он плакал.
Она поняла все без слов. Она опоздала. Снова опоздала.
В груди пекло. Лоб стал мокрым. Господи, кто бы ты ни был – христианский, мусульманский, – за что караешь? За что?!
– Наш сын…
Сулейман поднял мокрое от слез лицо. Она впервые видела его плачущим – впервые за тридцать пять лет. Своего сильного, гордого, жесткого, а порой даже и жестокого мужа, который за два дня потерял двоих взрослых сыновей.
– Наш сын убил себя.
– Как это произошло?
Зачем она спрашивает? Не все ли равно, принял ли он яд или свел счеты с жизнью каким-то другим способом? Может, лучше не знать об этом?
– Это я… я виноват… Я не сумел…
Она вцепилась в руку Сулеймана.
– Объясни мне, как это произошло. Что хотел от тебя Ильяс? Почему он угрожал тебе?
Зачем, зачем этот вопрос? Ведь ты знаешь ответ. Подсознательно – но знаешь!
– Он хотел, чтобы я отрекся. Отдал престол ему. Сказал, что лучше меня понимает, что сейчас нужно державе.
Муж снова зарыдал.
Ну вот тебе и ответ, железная султанша. Сулейман виноват в гибели двоих сыновей? Сулейман-младший убил брата? Нет, это все ты, ты сама, твоих рук дело!
Твой старший сын решил свергнуть отца, который мешал осуществлению планов обожаемой матушки. И не нашел другого выхода, кроме как пригрозить отцу пистолетом.
А второй твой сын, Роксолана-Хюррем, увидел человека, который угрожал оружием отцу. У тебя было пятеро сыновей. Двоих уже нет, и ты виновна в этом так же, как если бы убила их своими руками.
– Я должна его увидеть.
Не могли же его похоронить, пока она была в беспамятстве? Или… могли? Что там говорят мусульманские традиции по этому поводу?
У нее все напрочь вылетело из головы. Но нет, каковы бы ни были традиции, Сулейман не мог похоронить их сына… их сыновей…
Дети мои, дети…
– Хюррем… Хюррем, что с тобой? Ты слышишь меня?