– Ну и что? – не поняла Гюлесен. – Подарки – это хорошо! Только не говори мне, что ты сама не любишь подарков.
– Тридцать лучших невольниц, купленных на рыках в Астраханском ханстве и в Фесе. Белые и черные, на любой вкус.
– Ух ты! – восхитилась Гюлесен. – Щедро! Наверное, ему нужно положительное решение какого-то очень важного для него вопроса.
Да какая разница, что ему нужно! Главное – какими методами он этого добивается!
– Это все валиде. – Этих слов нельзя было произносить в этих стенах, где каждая стена имела несколько ушей, причем ушей черных – евнухи по-прежнему находились в подчинении султанской матери. Но сдерживаться больше султанша Хюррем не могла. – Старая гадина! Все ей неймется! Ее сын счастлив, а она хочет это счастье разрушить – лишь бы было по ее, лишь бы убрать женщину, которую валиде считает своей соперницей: ведь ее сын, вместо того чтобы быть полностью послушным воле матери, иногда советуется со своей гяуркой-женой. В том, что именно Айше Хафса подсказала посланнику мысль, какой именно подарок лучше сделать, у Хюррем сомнений не было.
Подруга ободряюще похлопала ее по руке.
– Это даже мне понятно, что без старой гадюки не обошлось. Но мне кажется, что вместо того, чтобы предаваться печали, тебе стоит подумать, что сделать.
– Что сделать? – истерично взвизгнула молодая мать и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой: в кроватке заворочалась маленькая Михримах, которую она, уступив мужу, позволила назвать тем самым именем, которым звали дочь «настоящей» Роксоланы.
– Разве здесь можно что-то сделать? – Она перешла на шепот. – Он должен будет принять подарок, ведь не принять – означает оскорбить посланника! А если он его примет, я умру!
– Глупости! – решительно заявила Гюлесен и тяжело поднялась; судя по ее животу, она носила как минимум тройню. – С чего бы тебе умирать! Во-первых, многие мужчины имеют несколько жен, и ни одна из них от этого не умерла. И не надо делать такое лицо! Во-вторых – то, что твой муж примет подарок, еще не означает, что он… будет им пользоваться. А если тебя это так сильно задевает – так вместо того, чтобы сидеть тут и злиться, лучше подумай, что именно можно сделать.
Нет, Гюлесен брак и в самом деле пошел на пользу: из, прямо скажем, глуповатой девицы она превратилась в по-житейски умную женщину.
– Спасибо тебе. – Хюррем с благодарностью сжала руку подруги. – Ты мне очень помогла. Очень!
Венецианка обняла ее:
– Это ты мне помогла. Ты дала мне новую жизнь! Если бы я только могла хоть как-то облегчить твою жизнь…
– Все со мной будет в порядке, – твердо пообещала Хюррем. – Я… я уже почти знаю, что надо делать.