– Хелье, ты поспешен в суждениях…
– Жискар, не волнуйся. Я служу Ярославу, посему неприкосновенность его мне дорога так же, как тебе. А напомнить не мешает. О чести.
– Что ты собираешься делать?
– Что-нибудь да сделаю. Сперва, как советует Гостемил, мне следует с ним поговорить. – Хелье бросил взгляд на Ширин. – Елена, хочешь пойти со мной в детинец?
– Не смей, – вмешался Гостемил.
– Хочу, – сказала Ширин.
– Что – не смей? – удивился Хелье.
– Не смей ее вмешивать в это. Я попросил тебя, как друга. И теперь жалею. Но в любом случае, дочь мою не приплетай к этому. Нечего ей делать в детинце.
– Почему?
– Потому что это опасно.
– Отец, – сказала Ширин, – я ведь…
– Не перечь отцу! Воли твоей я не стесняю, делай что хочешь, но в детинец к олегову отродью соваться я тебе запрещаю. Я нарушил вековую традицию – пошел к киевскому князю с просьбой. Одного опозорившегося Моровича хватит! Тебя там только не хватало…
Ширин вспыхнула, но в то же время ей было приятно – отец считает ее равноправным представителем рода.
– Ладно, давайте покамест поедим, – предложил Хелье. – Астрар готовит хорошо, но скоро, кажется, сама все съест, что приготовила.
Гостемил хотел было вступиться за Астрар, но, бросив взгляд на нее, с удивлением обнаружил, что она хихикает. Оказывается, у нее наличествовало чувство юмора. А он и не знал.
– Моя тетка очень любит есть, – сообщила вдруг ни с того ни с сего Орвокки.
Астрар выронила кружку и захохотала, уперев локоть в стол и положив лоб на ладонь.
– А зимой ест больше, – добавила Орвокки, видимо по инерции.
Кружка и плошка полетели на пол, Астрар всплеснула руками и закрыла лицо ладонями. Плечи ее тряслись от хохота.
– А … – начала несмело Орвокки, но Астрар ее прервала.
– Подожди, а то я сейчас лопну…
Все, кроме Ширин, заулыбались, даже Орвокки.
– А что смешного? – спросила Ширин.
Мужчины засмеялись.
***
Шагая в ногу с Хелье по Улице Лотильщиков, освещенной закатным солнцем, Жискар говорил, —
– Гостемил зря сердится. Ярослав отходчив. Простит.
– Не выгораживай Ярослава. Что именно он простит Гостемилу? То, что он, Ярослав, опозорился, публично и напрасно оскорбив человека, пришедшего к нему с просьбой? В чем виноват Гостемил?
– Ты, Хелье, как всегда поспешен в суждениях.
– Оригинальное наблюдение.
– Ты хочешь, чтобы Свистун вышел на волю?
– Свистун мне не брат и не друг. Я его в глаза-то не видел. Судя по всему, неприятный тип. Я хочу, чтобы Гостемила не оскорбляли, когда он сам за себя постоять не может. У него без этих глупостей забот много. Дочка эта на голову ему свалилась, левая рука не двигается, холопа его убили. А наш христианнейший князь вдруг взревновал к славе.