Что-то плохое должно было случиться, это было определенно. Может, они как борзые нападут в конце концов на след его преступлений и опять упрячут его в тюрьму?
Но несмотря на все предчувствия, он благополучно добрался до города, быстро распродал товар и мог заворачивать восвояси. Так рано он еще никогда не возвращался из города домой. Купил еще две бутылки водки, подумал — батракам, на случай, когда придется с ними рассчитываться.
Солнце еще стояло высоко, когда он помчался обратно. Пустой самообман все эти сны и предчувствия, успокаивал он себя. Ничего не случится, и нечего бояться, все останется как прежде. На душе стало даже радостно, он откупорил одну бутылку и отхлебнул несколько глотков. Да и что плохого с ним могло приключиться, с ним, который прошел все огни и воды и ни перед чем не знал страха?
- Вот Ивола обрадуется, увидев меня так скоро обратно! - думал он.
Солнце садилось за лес, когда он свернул с большака на проселок. Вдали уже виднелся Мустоя. На поля опускались вечерние сумерки.
Неподалеку от хутора Тоомас остановил лошадь и хотел пропустить еще пару глотков. Ведь он благополучно вернулся домой и ничего плохого с ним не случилось. Все предчувствия и сны были пустым суеверием, и только.
Но поднеся бутылку ко рту, он вдруг увидел выходящего из ворот хутора Кантерпасса. Боязливо озираясь, портной краем поля крадучись направлялся к себе.
У Тоомаса что-то оборвалось внутри.
- Кантерпасс! - окликнул он. - Кантерпасс!
Однако портной, заметив Тоомаса, побежал к лесу. Он мчался как ошпаренный, только пятки сверкали. И безмерно длинная тень скакала за ним по полям. Что это должно было значить?
И вдруг Тоомасу все стало ясно.
Точно огретый обухом, он, застонав, обхватил голову руками. Бросив вожжи, он спрыгнул с телеги.
- Кантерпасс! - орал он. - Кантерпасс!
Портной на миг оглянулся, а затем припустил еще стремительнее. Он бежал не домой, он бежал от Тоомаса, в лес. Где и скрылся, как затравленный зверь, только валежник затрещал под ногами.
Тоомас, пошатнувшись, опустился на камень и застонал. Силы оставили его, в голове было пусто. Он больше ничего не понимал, да и не хотел понимать. Словно среди дня наступила ночь, и он погрузился в тяжелый кошмарный сон.
Лошадь стояла рядом и смотрела на него. И тут он, заметив этот взгляд, наконец вышел из какого-то охватившего его оцепенения. Неудержимая ярость закипела у него в груди — он остервенело набросился на лошадь и стал нещадно ее колотить.
- Сатана! Дьявол! - кричал он в исступлении. - Я тебе покажу, погоди, погоди, я тебе покажу...