Когда Макс риторически вопросил: «Но что такое точность применительно к биографии?» — Мэриэн не выдержала и увесисто толкнула Макса бедром. Он улыбнулся и положил на него руку. Она не могла на виду у всех стукнуть его по руке и поэтому толкнула его еще раз. В ответ его рука поползла вглубь.
Мэриэн прикусила нижнюю губу и оперлась рукой о подлокотник дивана, чтобы сохранить равновесие. Она могла отодвинуться, могла и просто, на худой конец, сдвинуть ноги, но она не сделала ни того ни другого. При всем старании я не смог читать ее чувства по выражению лица, к тому же, как я уже говорил, освещение было очень неважным. Разговор переместился в угол, где сидел Франклин, и на Мэриэн никто не смотрел.
Никто, за исключением меня. Рот Мэриэн слегка приоткрылся, взгляд затуманился. Рука Макса, как я заметил, гладила ее бедро в том месте, которое бывает по-королевски мясистым даже у стройных женщин. Я имею в виду внутреннюю, очень мягкую и теплую часть бедра. Казалось, рука сама, независимо от хозяина, знала, что надо делать, лаская и щупая ногу женщины сквозь тонкую ткань юбки. Потом в дело включилась и вторая рука, которая потянулась к той руке, какой Мэриэн опиралась о диван, и принялась гладить ее по самому нежному месту на сгибе локтя.
Она постаралась овладеть собой, но безуспешно, и затрепетала, вместо того, чтобы ощетиниться. Вместо того чтобы раздраженно цыкнуть, она тихо застонала. Белые пухлые плечи безвольно опустились. Я стал свидетелем чего-то почти противоестественного. Легким мановением рук Макс сделал Мэриэн абсолютно беспомощной. Самое ужасное заключалось в том, что он даже не смотрел на нее. Во всяком случае, прямо.
Он нежно привлек ее к себе, и она покорно распростерлась всем своим мягким телом по его жесткому плечу. Рука, гладившая локоть, скользнула вперед, обогнула руку, провела пальцами под правой грудью Мэриэн и исчезла в углублении между двумя подмышечными валиками плоти. Теперь рука заскользила вниз, как будто Макс собирался достать бумажник из заднего кармана, но ладонь была направлена совсем не в ту сторону. Удивительна эластичность подушек старых диванов — рука проникла между подушкой и сидевшей на ней Мэриэн. Я живо представил себе, как рука жадно мнет и тискает пышную ягодицу, а потом, сквозь юбку, проникает в более влажные глубины. Я почти физически ощутил влажную гладкость этого места. Оба принялись мерно раскачиваться взад-вперед, словно ехали в конном экипаже.
Сьюзен в это время увлеченно помогала Дальримплю уничтожать крекеры с сыром. Вернон со счастливым лицом пересказывал историю о баптистском священнике и преподавателе английского. Я быстро обвел взглядом других гостей. Грег и Форстеры притворялись, что внимательно слушают Вернона, Айрис же допивала четвертый или пятый стакан. Когда я снова посмотрел на парочку, Макс уже убрал руку. К его лицу, словно маска, пристало выражение абсолютной респектабельности. На вечере снова царила привычная атмосфера, гости на местах, только одна женщина превратилась в раскисший студень. Когда Мэриэн вновь обрела способность двигаться, она нерешительно подняла руку и положила ладонь на руку Макса. Я ощутил почти неудержимое желание предложить ей сигарету.