– А счастья? – спросила Хилари.
Он коротко улыбнулся, внезапно снова став похожим на обычного человека.
– О, мадам, вы женщина. Именно женщины всегда взыскуют счастья.
– И редко получают его? – уточнила Хилари.
Француз пожал плечами.
– Может быть.
– Счастье отдельных индивидуумов не имеет значения, – серьезно возразил Питерс, – должно быть счастье для всех, братство духа! Рабочие, свободные и единые, владеющие средствами производства, свободные от поджигателей войны, от жадных, ненасытных людей, которые все держат в своих руках. Наука должна принадлежать всем, а не той или другой власти, которая ревниво прячет эту науку под замок.
– Именно! – с уважением подхватил Эрикссон. – Ты прав. Ученые должны быть хозяевами. Они должны править и направлять. Они и только они – сверхлюди. Только сверхлюдей и следует брать в расчет. С рабами нужно обращаться хорошо, но они остаются рабами.
Хилари немного отошла от группы. Через минуту или две за ней последовал Питерс.
– Вы выглядите немного испуганной, – в шутку отметил он.
– Кажется, я действительно испугана. – Она коротко, почти беззвучно усмехнулась. – Конечно, то, что сказал доктор Баррон, – правда. Я всего лишь женщина. Я не ученый, я не провожу исследования, или хирургические операции, или опыты с бактериями. Полагаю, я не обладаю выдающимися умственными данными. Я, как и сказал доктор Баррон, ищу счастья – как любая другая глупая женщина.
– И что в этом плохого? – спросил Питерс.
– Ну, похоже, в этой компании я чувствую себя немного не в своей тарелке. Понимаете, я всего лишь женщина, которая стремится воссоединиться с мужем.
– Это вполне похвально, – сказал Питерс. – Вы представляете собой некую основу бытия.
– Очень мило с вашей стороны назвать это так.
– Но это правда. – Он добавил, понизив голос: – Вы очень привязаны к мужу?
– Будь это не так, оказалась бы я здесь?
– Полагаю, не оказались бы. Вы разделяете его взгляды? Я так понимаю, он коммунист?
Хилари уклонилась от прямого ответа:
– Кстати, о коммунистических взглядах: вам ничто в нашей маленькой группе не кажется любопытным?
– И что же это?
– Ну, хотя мы все следуем в один пункт назначения, взгляды у наших попутчиков, кажется, совершенно разные.
Питерс задумчиво промолвил:
– Ну… да. Вы точно подметили. Я не думал об этом, но, полагаю, вы правы.
– Мне кажется, – продолжила Хилари, – что у доктора Баррона вообще нет политических взглядов. Ему нужны деньги на эксперименты. Хельга Нидхайм говорит, как фашистка, а не как коммунистка. А Эрикссон…
– Что Эрикссон?
– Он меня пугает – мне кажется, его целеустремленность опасна. Он похож на безумного ученого из фильма.