…Склад трофейных боеприпасов. Глазам Борошнева предстал скорее не склад, а какая-то беспорядочная груда снарядов и выстрелов. Поле вокруг заметено снегом, и смерть трофейная — тоже вся потонула в снегу, возвышаясь причудливыми сугробами.
Подумал, подумал Борошнев, раздобыл метлу, деревянную лопатку и полез на эти сугробы. Размел один, раскидал с боков снег, начал снаряды ворочать. Подвернулись выстрелы — с ними надо поаккуратнее: ведь капсюльные втулки от нечаянного удара могут сработать за доли секунды.
За одним сугробом — другой, третий… Хоть и ветер студеный и снег колючий, а даже жарко стало от такой вроде бы дворницкой работы! От напряжения сводило руки, стали уставать глаза. Но подгонял, подхлестывал азарт: а вдруг в этом сугробе обнаружится то, что нужно найти? Или — в следующем?..
До самого заката, пока не навалились сумерки, проковырялся на складе Борошнев. Отобрал с десяток снарядов и выстрелов, но желанной новинки среди них не оказалось.
С этого склада — на другой. Та же самая картина. Затем — Белев, Сухиничи, Козельск. Много, много всего побросали фашисты! Но приказ Гитлера ими, видно, очень строго выполнялся. Не попадалась, не попадалась новинка! Правда, из каждой поездки Борошнев возвращался не с пустыми руками. Снаряды, выстрелы, мины отправлял в Москву на платформах и в машинах… Что полегче — вез сам в рюкзаке за спиной…
Первым за привезенные образцы принимался сам Клюев. Исследовался размер снаряда или выстрела, его данные, конструкция, чертеж… На долю Борошнева как специалиста-пороховика выпадали заряды: их вес, состав, физико-химическое исследование пороха…
Нашлись ему и помощницы, тоже опытные: сотрудницы центральной пороховой лаборатории Главного артиллерийского управления, оказавшиеся, к счастью, в Москве.
Первой к нему явилась маленькая, худенькая блондинка лет двадцати — двадцати пяти.
— Моя фамилия Зюзина, зовут Катя, — сказала она, поблескивая глазами, неожиданно живыми и веселыми на осунувшемся лице. — Как хорошо, что найдется мне дело по специальности! Я и подружку свою приведу, Пузикову. Мы вместе с ней лаборантками работали: как раз порохами занимались…
Так в академии появилась вторая Катя, совсем еще юная, прямо девочка. Клюев даже хмыкнул и нахмурился, увидев ее, — что это, мол, за детский сад? Но обе девушки оказались знающими, умелыми, расторопными. Лабораторию создали они, по сути дела, из ничего, раздобывая приборы и оборудование у знакомых, а то и просто выпрашивая необходимое, сами все монтировали.
Очень помогал им добрый гений нарождавшейся группы полковник Борис Алексеевич Рябиков. Где он только ухитрялся доставать нужные им вещи: ведь из Москвы эвакуировалась масса предприятий, институтов, учреждений? Клюев не знал, да и не вдавался в эти подробности. А Борошнев, вернувшись однажды из очередной командировки, буквально обомлел, когда ему сказали, что поведут в лабораторию.