Точно так же прошел и следующий день — в сдержанных разговорах и ожидании. Наконец 5 октября 1941 года после полудня вся группа перешла на палубу «Сандерболта» и с превеликим трудом разместилась в носовых отсеках, где вдоль запасных торпед были прикреплены матросские сундучки, а над ними тесным рядком свешивались гамаки. Было душно, тесно и непривычно. В первые же минуты после того, как вновь прибывшие попали на борт, им пришлось выслушать длинную лекцию о том, как следует вести себя на корабле. Курение, само собой разумеется, было строжайше запрещено, а пользование головоломными приборами в туалетах очень затрудняло жизнь. Боцман инструктировал:
— Нельзя допускать, чтобы какие-либо нечистоты могли бы выдать расположение корабля… Во время нахождения в секторах противника должен быть исключен какой-либо шум… Переход в другие помещения воспрещается, и вообще воспрещается все на свете — можно только сидеть на одном месте и пить чай или какао… А подогреть себе их каждый может на электрической плитке.
Итак, начало путешествия выглядело не слишком приятно.
На заходе солнца «Сандерболт» потихоньку вышел за минные поля, окружающие порт, в открытое море. Каждые четыре часа сменялись вахты, и тогда в помещение для матросов поступали скупые сведения о том, что происходит на белом свете.
Монотонность рейса, ночью на поверхности, а с наступлением дня в погруженном состоянии, была прервана только тремя событиями. Во-первых, у берегов Крита удалось удачно высадить четверку посланцев, во-вторых, после того, как был пройден пролив Касос, лодка потопила небольшую шхуну. Команда шхуны спаслась на шлюпках, а штурман в качестве пленного пополнил уменьшившийся состав пассажиров кубрика. Люди томились от безделья, тем более что у самой цели путешествия упрямый Кроуч почти целый день провел у перископов в поисках нового объекта для торпедирования. Приближение этого толстого молчальника пассажиры научились издалека опознавать по сильному запаху виски, поскольку бравый капитан никогда не расставался с бутылкой. А тут еще и шторм разгулялся, вызывая у некоторых приступы морской болезни; все это привело к тому, что чрезвычайно рискованного момента высадки дожидались с явным нетерпением.
Однажды в послеобеденное время пассажиры поняли, что нормальное течение рейса «Сандерболта» нарушено в третий раз. Сначала лодка слегка вздрогнула как бы от далекого взрыва. Через минуту старший офицер приказал разбудить дремавшего в своей тесной каюте командира. Сразу же посыпались хриплые команды. В частности, можно было разобрать команды, отдаваемые рулям глубины. Перископ, естественно, был убран, и лодка опустилась на большую глубину. Вскоре Ежи почувствовал, что в щеку хлещет тоненькая струйка воды. По всей вероятности, они достигли уже значительной глубины, и некоторые стыки и щели не выдерживали сильного давления. Пробегавший из центральной рубки в торпедное отделение матрос коротко информировал их об атаке с воздуха.